Тётушка, подумав немного, согласилась, а бедный супруг Зиночки до того опечалился, что не знал, кого слушать и на что соглашаться. Наталья Осиповна, проведя бессонную ночь, будучи в раздумьях то о графе, то о сестрице, надумала, наконец, отговорить Анну Григорьевну от скорейшего прогонения беса и дождаться половины восьмого вечера – авось, что-нибудь и случится.
Сделав задуманное и выдворив священника, Наталья не отходила от постели Зиночки, но вот и день прошёл, и часы пробили половину восьмого, а только больная заснула да и не просыпалась вплоть до следующего утра.
Так безрезультатно прошло ещё три дня. Зиночка чувствовала себя лучше и уже выходила на неспешные прогулки то с Александром, то с Натальей Осиповной, то с ними обоими.
На четвёртый день в гости пожаловал Пётр. Графа Наталья больше и не видела, хотя из-за Зиночкиной болезни она совсем перестала бывать в свете. Правда, сама Наталья Осиповна, сперва страстно желавшая свиданья с Корницким, по прошествии нескольких дней, уверилась в ненадобности их встречи и даже некоей неловкости.
Поначалу в гостиной сидели втроём: Наталья, Пётр и тётушка.
Василевский объявил, что разучил одну прелестную пьеску и, снова извинившись за свою немузыкальность, сел за фортепьяно. Под нескладные звуки нещадно терзаемого инструмента в комнату вошли фон Крафты. Зиночка похорошела, седина в волосах пропала, и девушка даже попыталась подпеть Петру. После чая с конфектами, которые принёс Василевский, решено было играть в преферанс. Слуга распечатал новую колоду, и тут ударили часы: половина восьмого. Наталья Осиповна кинула быстрый взгляд на Зиночку и внутренне напряглась, даже вцепилась мгновенно одеревеневшими пальцами в столешницу.
Зиночка, говорившая что-то, остановилась на полуслове, вздрогнула и ринулась к двери.
– Барон! – вскрикнула Наталья, и Александр тут же закрыл дверь, загородив её спиной.
– Дорогу! Дорогу! – шипела Зиночка и колотила руками то по груди мужа, то по стене.
– Тётушка, как звали мать Каримского? – спросила Наталья.
– Екатерина… – принялась вспоминать Анна Григорьевна, – Екатерина… Дай Бог памяти!
– Прочь! Прочь! – кричала Зиночка, вперившись своим страшным взглядом в глаза Александра. Тот держался из последних сил.
Ошеломлённый происходящим, Пётр, застыв на месте, читал про себя молитву.
– Только не называйте баронессу по имени! – произнесла Наталья, – Тётушка, вспомнили?
– Екатерина… Екатерина Прокофьевна!
Наталья Осиповна медленно подошла к Зиночке.
