Чистая правда. Но… не вся.
Если останусь во вторых рядах – боюсь, что сорвусь. Нужно дать выход ненависти, которая вспыхивает от одного взгляда на белую броню; надо, конечно, себя контролировать. Но получается не всегда.
Командир снова переключается на Рема, уточняя какие-то детали рейда; я возвращаюсь в кресло.
Погружаюсь в легкую дремоту, но вскоре рядом садится Рем. Чувствую на себе внимательный взгляд, приоткрываю глаз:
– Что?
И слышу в ответ совершенно неожиданное:
– Знаешь, кажется мне, что ты до Империи был мягким и добрым человеком.
– Чего? – открываю глаза полностью. – С какой радости ты так решил?
– Ты Империю ненавидишь. Так, что будь у тебя вместо глаз лазеры – все бы вокруг полыхало.
– И что?
Получаю в ответ очень внимательный взгляд зеленоватых глаз.
– Почему-то кажется мне, что так ненавидеть могут только те, кто раньше этого и не умел толком. А потом научился.
– Какая тебе разница…
Рем пожимает плечами.
Мы в отряде о прошлом не говорим – неписаное правило. Но думать об этом не запретишь.
– Извини, Керл.
– Ничего. Слушай, сделай доброе дело – дай поспать, а?
Рем кивает с улыбкой:
– Конечно.
Я закрываю глаза и проваливаюсь в сон… теперь уже в настоящий сон…
Сон, который становится воспоминанием.
Звуки выстрелов эхом отдаются в коридорах… в коридорах, в которых уже многие годы вообще не проливалась кровь!
Я выбегаю в зал и замираю. Несколько тел рыцарей… тех, кого оставили в Храме защищать его от возможной угрозы…
А в самом центре сошлись в схватке мастер Драллиг и… и…
Не может быть!
Но я знаю его в лицо, и не могу ошибиться; у меня хорошие зрение и память.
– Что такое?.. – жалкий вскрик, но ничего больше у меня и не получается выдавить.
В дверях на другой стороне зала появляются солдаты в белых доспехах; увидев меня, они без раздумий вскидывают винтовки. Я успеваю отразить несколько выстрелов, но потом невидимый удар швыряет меня вправо… к окну, разбитому в схватке…
Я падаю. Я успеваю лишь призвать Силу, пытаясь замедлить падение… но удар все же очень силен, и я проваливаюсь в темноту.
Когда вновь открываю глаза – тихо. Совершенно тихо… ни выстрелов, ни шума боя… ничего.
Пытаюсь встать, и ногу пронзает резкой болью; похоже, сломал при падении. Совмещаю кость и накладываю поверх ладонь, пытаясь залечить перелом; это ведь моя специальность… я целитель и телекинетик.
Одновременно пытаюсь ощутить хоть кого-то… но нет. В Храме не осталось никого живого.
Выпутываюсь из мантии, отрезаю полосу и туго забинтовываю ногу. Хоть так зафиксировать…
