— Какой же разрушительной силой обладает этот проклятый Верес, если из-за него ссорятся между собой самые верные союзники! — воскликнула она. — Я уверена, что вы сможете найти приемлемое для всех решение вопроса о дальнейшей судьбе Атиллы Вереса, без дуэли и проклятий в сторону друг друга!
— Я уже сказал своё последнее слово и для этого не требуется согласие кого-либо другого, — произнёс Симеон. — Пока я жив — генерал Верес, не будет, ни арестован, ни подвергнут какому-либо насилию!
— К демонам, насилие! Мне тоже пытки не по душе, но сейчас не об этом! — воскликнула Бринн. — Мне интересно узнать, почему ты так защищаешь этого убийцу и предателя?!
— Верес не такой ужасный человек, как вы думаете, — ответил Булатов. — Я находился возле него, когда тот лежал в медицинском модуле на моём корабле, мы долго разговаривали, он многое рассказал о себе и о том, что побудило совершить его те преступления, о которых мы все знаем. Тогда я понял, несмотря на всё, что натворил Атилла — он хороший человек и, к тому же, великий воин. Если ему и положена смерть, то пусть она случится в открытом бою, но никак не в тюремной камере пыток.
— Значит, ты не взял его в плен, а получается просто спас, и когда он поправится, то тут же получит свободу?
— Да, Атилла имеет статус моего гостя, — утвердительно кивнул Симеон, — более того, ему не надо ждать выздоровления, этот человек может в любой момент покинуть «Энио» и направиться, куда он пожелает…
— Ты слишком благороден для войны, — вздохнула Бринн, с сожалением глядя на Симеона. — Враги будут постоянно использовать эту твою слабость, а значит, рано или поздно, они одержат над тобой верх.
— Я не считаю благородство — слабостью, — улыбнулся Булатов, с теплотой глядя на свою возлюбленную, — но даже если это и так, я не могу поступать по-другому, иначе, это буду уже не я. Разве ты любила бы и уважала меня — расчётливым и жестоким, идущим по головам и не считающимся, ни с чьей жизнью?
Бринн на мгновение задумалась, а потом произнесла:
— Да, любила бы. В каждом из нас есть те качества, о которых ты сейчас сказал. И в тебе они есть, только ты стараешься заглушить их и затолкать куда-то глубоко внутрь. Не сопротивляйся, и они помогут тебе выжить и победить.
— Такие качества я буду выжигать у себя калёным железом, — решительно произнёс Симеон, — и не нужна мне победа, цена которой — потеря чести и достоинства!
— Кого-нибудь другого, после таких высоких слов, я бы назвал — позёром и болтуном, но только не тебя, — произнёс Хамсвельд, убирая руку с эфеса меча. — Знаю, что честь для тебя не пустое понятие и даже помню, как ты совсем ещё мальчишкой ценил и защищал её. Однако, эта самая честь — дама, которая сгубила на моей памяти не один десяток прекрасных воинов… Беззаветно служа ей, ты становишься уязвим и слаб.
