– Глеб, как бы это эгоистично ни звучало, но это не наша вой на, в том смысле, что все события уже сложились, уже произошло то, что произошло, надо принять это как данность. Вмешавшись, мы можем лишь ухудшить ситуацию, хоть и незначительно, но изменить ход истории, пойми, мы не из этого времени, да нас даже в проекте не было, ни нас, ни наших родителей, а вот наследить мы можем основательно да еще, чего лучше, погибнуть можем, ты об этом не задумывался? – убеждал друга Рома.
– Может, ты и прав, дружище, но мы уже наследили, сами того не зная, ведь если бы мы не пришли изначально в деревню, то, возможно, никто бы и не погиб. А раз уж из-за нас пострадали люди, то мы не можем просто уйти и ничем им не помочь, – настаивал на своем Глеб.
– А чем ты поможешь? У нас нет даже сраного пистолета против хорошо вооруженных и в несколько раз превосходящих численностью противников! Это только в крутых боевиках один справляется с целой армией, спустись с небес на землю. Тем более что гроза вот-вот начнется, а это наш единственный шанс вернуться домой к родным, которые нас уже обыскались, наверное, – не сдавался Рома.
– Ладно, пойдем, убедил, – сказал Глеб после некоторой паузы. – Я скоро в дурку попаду от этого всего.
Парни развернулись и стали медленно ползти к лесу, но им удалось проползти всего метров десять, пока их не остановили крики людей и автоматные очереди немцев. Друзья замерли и уставились друг на друга вопрошающими взглядами и, после нескольких секунд замешательства, практически бегом бросились к недавно оставленной позиции. Фашисты сгоняли всех людей в огромную
конюшню, всех без исключения: детей, женщин, стариков. Они гнали их как скот, хлеща плетью и стреляя из автоматов в воздух, а тех, кто отказывался или падал на землю, расстреливали на месте. Один из немцев отделился от основной группы и направился в сторону парней, друзья словно приросли к земле, внимательно наблюдая за приближающимся фрицем. Пройдя около пятнадцати шагов, он завернул за сарай и очутился перед самым носом у ребят, после чего отвернулся к стене и стал отливать, напевая к акую-то дурацкую песню. Глеб внезапно сорвался с места и рысью бросился вниз на фрица. Огромный охотничий нож по самую рукоять вошел в тело врага со стороны спины слева, издав неприятный чвакающий звук. Немец не успел даже пикнуть, только напрягся на мгновение, а потом резко обмяк и рухнул на землю на подкосившихся ногах, выпуская изо рта ручеек темной, почти черной венозной крови. Глеб достал нож из тела и обтер его о траву, после чего спрятал назад в ножны, потом стал обыскивать труп, забирая все, что считал нужным. Рома спустился с холма к Глебу и смотрел на него выпученными от страха глазами.