Путешественники покинули деревню, удаляясь к лесу, заметили, как к акой-то пожилой мужчина тоже убегал из деревни и уже почти вбежал в лес, как прогремела автоматная очередь и отбросила его в сторону, через некоторое время из леса вышел фриц, посмотрел на свою жертву, сказал ч то-то на своем языке и еще раз выстрелил в него. Тело несчастного дернулось и тут же застыло навсегда со вскинутыми к небу руками. Парни упали на землю и боялись дернуться, к счастью, неподалеку были густые кусты, куда они благополучно подползли и затаились.
– Глеб, они повсюду: и в деревне, и в лесу, нам не выбраться отсюда, – запаниковал Рома.
– Они выставили патрули по периметру, значит, готовится что-то плохое, я бы сказал, что-то страшное, – задумчиво произнес Глеб.
– Умеешь ты успокоить, – прошептал Рома.
– Надо вернуться в деревню, подползти незамеченными и узнать, в чем там дело, – заключил Глеб и медленно пополз назад в деревню, Рома послушно последовал за ним.
Они подползли почти вплотную к к акому-то сараю, он находился в низине, а они, соответственно, на некотором возвышении, и вся деревня была у них как на ладони.
– Эх, какая отличная позиция, жаль, оружия нет, – вздохнул Глеб, не отрывая взгляда от наблюдения.
– Ты меня пугаешь, Рэмбо, – выпучив глаза, сказал Рома, – это тебе не занятие по боевой подготовке, а реальная вой на.
Между тем немцы согнали всех жителей деревни в кучу и переводчик на ломанном русском стал спрашивать: приходили ли партизаны в деревню, куда они ушли, где их лагерь. Фашисты стояли построенные в шеренгу, за исключением офицеров и нескольких фрицев, стоявших с четырех сторон по одному.
– Глеб, неужели нас видели эти проклятые фрицы, когда мы пришли в деревню? – обреченно спросил Рома.
– Не исключено, что и видели, мы же сразу не знали, в каком времени находимся, так и не прятались, а может, какая крыса донесла, не надо забывать о предателях, перешедших на сторону гитлеровцев, – предположил Глеб.
– Это мы, получается, подставили их, всех этих людей, когда пришли сюда, – заключил Рома.
– Да успокойся, Ромич, никого мы не подставили, мы не знали ничего, – пытался успокоить друга Глеб.
Внезапно прогремел выстрел, прервав беседу друзей, а женский крик, плач детей и звук падающего на землю тела лишил их дара речи. Дождь умывал безжизненное лицо старика, а ветер поглаживал его совсем седые волосы. Это первое убийство стало ответом за молчание местных на задаваемые карателями вопросы, а может, и вовсе было без повода, просто чтобы запугать, посеять панику и хаос, лишний раз подчеркивая свое превосходство над другими «недолюдьми», превознося свою бредовую идеологию чуть ли не как волеизъявление Бога, лично якобы вручившего им оружие для расправы над недостойными.