– Понятно, – Лидия говорила тихо и ласково, – если вдруг хочешь о чем-то рассказать, лучше говори. Все пойму.
Эмоции Лидии продолжали короткую речь ярче и насыщеннее киношедевра. В блеске глаз кружила обеспокоенность, а в дрожащих губах – желание сказать что-то очень важное. Я часто ловил на себе ее хитрые и приветливые взгляды и никогда не понимал их смысла – и почему они отличаются от взглядов других людей. Но теперь в глазах Лидии вспыхнуло нечто новое, не просто доброжелательность.
– Спасибо, Лидия, – дрожь унимать стало еще сложнее.
Лидия понимающе кивнула, ласково улыбнулась и подошла к Вацлаву. Мне оставалось лишь молча наблюдать за происходящим. Лидия посмотрела себе под ноги и что-то сказала старику – слишком тихо и слишком далеко. Иногда глядела в глаза Вацлава, которые раз за разом становились все мрачнее. Украдкой бросила пару взглядов на меня, незаметно для старика. Но и Вацлав посмотрел на меня – холодно и сурово, аж онемели ноги. После короткого рукопожатия Лидия мило со всеми попрощалась и ушла прочь. Вацлав опустил голову и подошел ко мне, не поднимая глаза с пола. Стало холодно.
– Лидия ушла? – дружелюбно спросил я.
– Да, – Вацлав потерял утреннюю звонкость в голосе, – ушла. Вдруг появились дела. И в то же время плохо себя чувствует… Так и не понял, в чем проблема. Пока хочет в одиночку поработать над одним проектом.
– Хорошо. Тогда, может, кофе с…
– Сегодня необычно себя ведешь, не так ли? – перебил меня он. Я чувствовал, что вот-вот на лбу проступит испарина. Хотя этого чисто физически быть не может. – Нужна дополнительная перезарядка, дружок?
– Как скажешь! – тошнило от позитивности.
– Не надо, – задумчиво остановил меня старик, – иди сядь в кресло в мастерской.
Послушно отправился в белоснежную яму, где старик торчал часами, даже когда не работал. Ждать пришлось слишком долго. Однако я так глубоко погрузился в мысли, что и не заметил, как наступил поздний вечер. Не смел сдвинуться с места, поскольку знал – лучше терпеливо ждать.
Дверь наконец-то распахнулась. Вацлав подошел со спины и похлопал по плечу. Затем молча обошел кресло и встал напротив. В руках держал заостренный инструмент, которым ковырялся у моей шеи. Я не дрогнул ни единым мускулом, он тоже. Хотя нити нервной сети были на пределе, такого никогда не случалось. Возможно, больше и не произойдет, если сегодня все закончится плохо.
– Вижу по личику, – прежде голос Вацлава не звучал так низко, – память всю не стер. Но ничего, подправим. А раз все равно и так все помнишь, воспользуемся этим.
