Земцы уходят, мы идем в кабинет. Совещание. Много свечей, светло, садимся за стол. Беседа. Бурышкин нервно перебивает каждого, кто заикнется против соглашения. Наконец, сообщают, что вернулись наши парламентеры от союзников.
Из Совета Министров зашел в типографию, потом отправился в Модерн: там парламентеры в кабинете Ханжина давали тройке отчет1. Прихожу, захожу в дежурную комнату. Сидит Коробов. Говорит: "ну, положение несколько лучше". Оказывается, союзники предлагают соглашение на почве полного отказа от поддержки мятежников. Просят лишь передачи им управления магистралью от Красноярска до Мысовой, гарантируют очищение от повстанцев вокзала... Словом, предают эсеров, как утром предавали нас. Повсюду лица веселеют. Идем наверх, подают чай, Червен рассказывает, радостный, словно воскресший. Весь вопрос -- как поведут себя рядовые чехи. Жалеют, разумеется, что беседовали с земцами, наобещали... "Ну, слава Богу, хоть не дал я им гарантий!" Еще бы! Все-таки министры уже готовы были сдрейфить... (11 ч. 40 м. д.).
Иркутск, 29 декабря
Дальше -- больше. Идет восстание уже в самом городе, на улицах. Началось третьего дня в начале пятого часа вечера. После обеда у Зуды я сидел в бюро, писал передовую. Вдруг что-то вроде выстрелов совсем недалеко, на улице. Почему-то до сознания не дошло, продолжал писать. Но через несколько минут в типографии уже поднялась паника: "стреляют, пальба..." Наборщики хватают пальто, разбегаются по домам, помещение быстро пустеет. Посмотрел на улицу. Темнело, улица совсем пустая от публики, видно движение лишь солдат -- раскидываются цепями. Выстрелы. "Что за черт?.." Идти домой уже явно опасно. Остаемся с Наташей -- она тоже обедала. Совсем темнеет. Сидим наверху, у Зуды. Приходит Кудрявцев с патрулем из добровольческой дружины Ильина. Спрашиваем, в чем дело. -- "Восстал отряд особого назначения при Яковлеве, потом, кажется, перевезли с того берега отряд"... Ушел. Настроение отвратительное. Набились все в "Летучей вороне" ("Харчевня Зуды"), делать нечего, напряженно, под окнами постреливают то в одиночку, то залпами. Стали играть в карты, в "спекуляцию"... В одиннадцатом часу пошел в Совет Министров. Патруль пропустил. У Модерна спросил солдата, где председатель совета. Оказывается, в Модерне. Вошел. Там -- вооруженный лагерь. Повсюду везде солдаты с винтовками, там и сям -- пулеметы. Поднимаюсь по лестнице. У телефонной будки Червен, Ханжин. Нервно разгуливает Бурышкин. Увидел меня, порывисто спрашивает... Узнал от него, что восстала часть инструкторского батальона и часть отряда особого назначения. Передал дальше сведение, будто вокзал занят семеновцами... Потом пошел к Червену наверх, на третий этаж. Просидел больше часа. Приходил японец, майор Мике, привозил поправки союзников к нашему тексту соглашения о дороге. Сказал, что семеновцев на вокзале нет и что броневикам их предложено не продвигаться ближе Михалево. Держался весьма дружественно.
