После очередной разгон и выход на траекторию стыковки. Космический корабль замедлился, закружился и, как пушинка на космическом ветру, полетел по орбите. Раздался щелчок, и человека выпустили из кресла. Он оттолкнулся ногами и первым делом подлетел к иллюминатору. Невесомость всегда была испытанием для организма, но даже полная дезориентация не мешала стремлению выглянуть за окошко.
Там же зависла Земля: всё ещё большая, но уже на уважительном отдалении; покрытая периной облаков и вихрей, она плыла в бескрайней темноте. Голова у Миши кружилась от перегрузок, от невесомости и, конечно, от вида. Есть вещи, которые приводят в восторг и заставляют сердце биться быстрее всегда. Вид на планету – одна из этих неизменно прекрасных вещей.
Он провёл у иллюминатора около часа, наблюдая, как его корабль «налетает» на линию между днём и ночью. Насладившись тем, как планета покрывается паутинкой жёлтых линий освещённых городов и трасс, он отлетел к дежурному шкафу, достал пару консерв и бутылочку сока перекусить. Отвернулся от бдительного ока видеокамеры, выдавил небольшие шарики напитка в воздух, после чего поймал их ртом, следя за тем, чтобы не испачкать казённое имущество.
Миша снова вернулся к иллюминатору и снова следил за световыми линиями на поверхности. Огромные города раскинули свои светящиеся сети на многие километры. Один город перетекал в другой, заливая ядовитым, до сих пор чуждым, светом пространство.
Иногда в сторону большой темноты уходили отдельные щупальца, которые постепенно истончались. Они словно пытались пробить новый световой туннель, разогнать темноту, но древняя ночь не позволяла им победить окончательно. Но, несмотря на давление, тонкие линии подсвеченных трасс соединяли между собой разрозненные паутины, создавая единую сеть света по всему материку.
«Большой живой организм. Единый, неделимый», – подумал Миша, после чего отправился спать. До стыковки было ещё несколько часов.
***
– Какого лешего?
Стандартная станция по производству кристаллических чипов, способная обеспечить жизнь и работу команде из пятнадцати человек, встретила Мишу мягкой стыковкой снаружи и совершенно невообразимым матом внутри. И фраза про лешего была самой милой и, как бы так сказать, реалистичной.
Внутренности переходного модуля походили на филиал Зангармарш из старой игрушки, которую когда-то Мише показал дедушка. Тогда они проводили время не только, как начальник-сотрудник.
Грибы, натурально, росли везде: на стенах, на потолке, местами – на полу. Если так можно сказать про станцию в невесомости. Поэтому выплывший откуда-то из «грибных зарослей» человек казался настоящим лешим – хранителем леса.
