– Вы слышали, как обвиняемый говорил о том, что собирается…– Волынцов сдвинул в сторону сканворд и сверился с материалами дела. – Спалить Горбовского?
Запомнил Юра Корзинкин родного брата правильно. Таким как надо. Сильным и смелым. Что ему была эта клетка с решетками и два пузатых милиционера с автоматами на боках. И еще одно понял Юра. Никогда у него не получится. Чтобы не сложилось, чего бы не вышло, а через себя не перепрыгнешь. То, что внутри заложено от рождения, не обманешь.
– Свидетель Корзинкин, вы поняли вопрос?
–Понял дядя Ва…Товарищ судья.
– Тогда почему молчите?
– А я не молчу. Чего мне молчать. – громко сказал Юра. – Было такое. Врать я не буду.
Юра глаза не прятал и ничего не слышал. Хотя гул в маленькой судейской зале поднялся сильный. Вспоминал теплые и правильные слова Мастера.
– По-другому разве бывает, Юра. Только по-божьему.
За поджог Лехе дали трешку. Судья Волынцов никогда не бесчинствовал. Назад на Фабрику №7 Леха не вернулся. Через год Юра похоронил бабку, хотя та его кроме как Иудой не называла. А с Любой они хорошо жили. Трое детей. Бабкин дом у райсовета выкупил. Перестроил. Лавочку снес и забор поставил капитальный. Наглухо. Чтобы свой мир по чужим не расплескать. Пролетели 15 лет так, как Юра Корзинкин представить не мог в самом сладком и цветном сне. Ровно и гладко. Ведь счастье – это возможность идти по цветущей и плодородной долине, а не ползти, срываясь, в хмурую и мрачную гору, пытаясь зачем-то коснуться неба. Оно холодное и мокрое. Это небо. Ни лалов ни яхонтов. Азот, углерод, чуток кислорода. Не из чего огород городить и город огородить. Юра Корзинкин завел себе пиджак как у тестя. Седой, с редким и волчьим волосом. Начал верить мастеру Горбовскому, а через него и всему остальному. Ни о чем Юра Корзинкин не жалел. Рядом была Люба. Та самая, ради которой, Юра Корзинкин, пожертвовав всем окрестным, стал самим собой. После их первой несмелой ночи Люба прижалась щекой к его плечу.
– Спасибо тебе, Юра.
– Да так-то не за что. – Корзинкин был самокритичен и от своего не отказывался.
– Невпопад отстрелялся. Но ты не думай. Я научусь. Я быстро учусь.
– Что? – Люба недоуменно посмотрела на Корзинкина, а потом лицо ее прояснилось, и она улыбнулась.
– Я не про это, милый. Спасибо тебе. С Лешей я бы погибла.
– Ты его любишь?
– Любила до смерти. Теперь не важно. Главное, что ты меня любишь.
– Люблю.
– Хорошо. И жить мы с тобой будем Юра. Хо-ро-шо.
– По-разному может быть.
