– Надо благословление просить.
– С батькой твоим я поговорю.
–Надо чтобы Виктор Владимирович одобрил.
– Горбовский? А этот здесь причем…Слушай, мне ваша религия побоку…
– Надо чтобы мастер благословил.
– Мастер? Конечно, мастер. Его из ментовки поперли, а он все равно терпил разводит. Сюда слушай, Люб. С твоим отцом-матерью я поговорю. Это по-нашему. А Горбовский?. Тока пусть вякнет. Я этого апостола на кардан накручу. Хорошо-плохо своей головой будем жить. Ясно? Что смотришь?
– Ой, Леша.
– Нравится?
– Красивые какие.
– Проба. 750. Изумруды натуральные.
« Это он у бабки. Из шкатулки потащил» – догадался Юра – « Мамины. Все. Теперь точно все». Но, не смотря на то, что он услышал, на следующий день Юра Корзинкин безропотно встал на свой бессменный пост. Любы не было. Не пришла она и завтра. Примерно через неделю Леха избил Горбовского при всем честном народе, у входа в гараж Бегемотыча. С чего все началось, Юра не видел. От его березы, вход в гараж, асфальтовый пятачок, был виден плохо. Крики и шум такие необычные для сонного фабричного полдня, извлекли Юру из его убежища, лелеемого исторической амнезией и придуманными воспоминаниями, 1857 года. Юра сильно размышлял над словом коварница в его новой, по горячим следам, сбацанной поэме. Поэтому на асфальтовом пятачке он оказался тогда, когда почти все закончилось. Леха стоял над поверженным Горбовским. Вяло отмахивался от отца Любы Федора. Горбовский с трудом встал на колени. Из рассеченной брови лилась кровь, но Горбовский улыбался. Смиренно, но твердо. Леха наклонился. Схватил Горбовского за шею.
– Башку снесу твою божью, мусор. Если Любу не отдашь. Отойди. Дядь Федь.
– Прекрати, Федор. Так нельзя.
– А так можно. – Не отпуская Горбовского, Леха повернулся к Федору Бомбезнову.
– Ты отец или мимо проходил?
– Я отец, а мастер благословить должен.
– Не я брат Федор. – мягко говорил Горбовский. Втолковывал неразумному.
– Все Господь управит. Он скажет. Я передам.
– Вот ты сука. Отдай Любу, последний раз тебе говорю.
Горбовский положил руку на запястье лехиной руки, державшей его за шею. Пробовал Леху на «карачун карачуныча».
– Нет на земле такой силы, чтобы удержать ее. Как и тебя. Приходи. Мы ждем тебя, брат.
С отвращением швырнул Леха Горбовского на землю.
– Фу! Жаба!
Леха сплюнул в сторону.
– Дядь Федь. Ты хоть в себя приди. Ты ж в Афгане был.
– Мы все одна семья, Алексей.
– Какая семья. Че ты мне лепишь. Семья. Этот урод из вас деньги…Жизнь тянет.
