В королевских войсках не существует половой дискриминации, как на Земле, женщины там тоже служат. В том числе и в космодесанте. Их там единицы, но всё равно есть. В основном, иммигрантки в надежде получить подданство, но не только. Демобилизуясь, они, как правило, идут работать в частные силовые структуры — куда им ещё идти — или в структуры криминальные. Или наёмницами, которых кланы набирают себе в личные армии. Их не стоит недооценивать, несмотря на то, что это женщины, они способны на многое. Противопоставить мужчинам в армии им нечего, мужчины сильнее, и они берут тем, чем могут — хитростью, внимательностью, концентрацией, реакцией. И, конечно, меткостью. То есть всеми качествами, лежащими в основе профессионализма. Он знавал одну такую наёмницу, она чуть не отрезала ему яйца за то, что в её присутствии посмотрел на другую. Стерва!
Девочка перед ним тоже хищница, как и та сучка. Но при этом никак не походила на наёмницу, не тот возраст. Женщин в армию берут с двадцати лет, стандартный контракт и учебка — минимум плюс шесть. Но обычно они остаются, развивая профессионализм, а это еще года четыре. Иммигранткам же нужно прослужить не менее десяти лет, чтобы получить подданство короны и право уйти в отставку. Словом, настоящим наёмницам никак не меньше тридцати. Этой же намного меньше.
— Жизнь не стоит трёх тысяч золотом, Чиркаш, — бегло бросила неправильная хищница и довольно улыбнулась.
— Чего? — только и успел переспросить Адолат, почувствовав, как задрожали руки.
Девчонка не ответила. Быстро развернулась в сторону клиента и ускорила шаг, оставляя Адолата в раздумьях.
Тот почувствовал, как кровь застучала в висках. «Чиркаш» — его местное прозвище. «Три тысячи золотом» — деньги, отданные заказчиком. Они знают ВСЁ. Действительно, он жив только потому, что вписывается в чужие правила игры, и его предупредили, чтобы он их случайно не нарушил. Версия, кто перед ним только что был, у него появилась. Бредовая и нереальная, но иной придумать не смог. Только бы он ошибся!
Девчонка поравнялась с клиентом. Тот одарил её заинтересованным взглядом, не более, чем обычное мужское любопытство — они явно не знакомы.
Через минуту он поравнялся и с ним. Адолат стоял и не мог понять, что от него требуется. Один неверный шаг, жест, и его пристрелят, хотя, не исключено, пристрелят за бездействие? Спасли рефлексы, срабатывающие по привычке действовать без мысленного участия хозяина, по одним лишь установкам.
