– Ты как, ребёнок? Паша нашёлся?
– Мама к нему пошла, – сказала Инка и рассказала всё по-честному. Про невидимку, что двигал пианино и оказался Снегурочкой, как мама исчезла, а на её месте появился Дедушка Мороз.
Папа не удивился, папа ей не поверил. Но не из вредности, он был неплохим папой. А от того, что некоторым взрослым больно верить в волшебство.
Папа скинул куртку и ботинки, прошёл в зал, посмотрел на старика-актёра: добродушный, нос картошкой, глаза посмеиваются, короткая борода. Ему в красном полушубке жарковато, наверное, но из роли не вышел. Молодец.
– А что Вы здесь делаете? – спросил папа мягко.
– Ждём, – просто ответил старик.
Это, как ни странно, папу успокоило. Всё сложилось, Пашу Света нашла у каких-нибудь друзей, а присмотреть за Инкой оставила актера, что шёл с соседского утренника.
– Жарковато у вас, – сказал дед, и его пальцы потянулись к пуговицам.
– Дедушка, не снимай шубу, – сказал звонкий детский голос. Папа повернул голову, на диване сидела девочка Пашиного возраста и рассматривала старый фотоальбом. Вот и Снегурочка из Инкиного рассказа, девочка, и правда, похожа: белая, будто из снега слепленная, с такой же белой косой.
– Хорошее было лето, – Снегурочка показала детское фото Светланы, – ночи холодные.
Странная девочка. Но Инна вертелась с ней рядом, как кот, когда резали колбасу. Наивный ребёнок.
– Инна, а где ещё мамины фото? – спросила Снегурочка, – хочу посмотреть, как она взрослела.
– О, они на компьютере, пойдём.
Ребенок увела Снегурочку из зала. И папа остался наедине с актером, играющим Деда Мороза, и сказал то, что любой взрослый сказал бы на его месте:
– Спасибо, что за ребёнком присмотрели. Сколько за неудобства? – папа достал из брюк кошелек и открыл.
Дедушка встал, заглянул внутрь, улыбнулся.
– Что это?
– Деньги, конечно.
– Так вот что у меня постоянно просят!
Дед Мороз выхватил одну прямо из бумажника, посмотрел на свет, но быстро разочаровался и положил на отодвинутое от стены пианино.
Папа был поражен, он не думал, что можно быть настолько преданным актерскому мастерству, что выпустить из рук пятитысячную купюру, лишь бы не выйти из роли.
– Жарко у вас, – сказал дедушка снова и всё же скинул красный полушубок, тот рассыпался на письма и бумажки с разноцветными буквами, которые тут же растаяли в воздухе. А дед оказался в синем тулупе до пола. И серебряный блестящий посох откуда-то взялся в его руке.
Лицо тоже изменилось: нос перестал быть картошкой, из глаз исчезла хитрость. А вот доброта осталась.
