“Это мама с папой положили, сам говорил”
“Да, но Дедушка Мороз существует, просто те подарки, которые он принесет, случатся за год”
Всё-таки Пашу подменили ночью, подумала Инка и смирилась с этим.
На той же неделе Паша стал измерять себя и сестрёнку: чертил чёрным маркером на стене детской линии над своей макушкой. Точнее, одну линию, которая с каждым месяцем становилась всё жирнее, но с места не двигалась. И красным цветом измерял рост сестренки. Её красные линии за год подросли сантиметров на десять, Пашка этому довольно улыбался. А ночью кто-то черкал синим маркером, и этот кто-то уже перерос Пашку.
Так проходил год.
И всё было бы хорошо, если бы осенью папа бы не привёз из бабушкиного дома старое пианино.
– Это моё желание, моё желание, – радовалась Инка.
А папа сыграл пару песенок прямо в коридоре, пока они с мамой решали, куда его поставить.
– Видишь, ребёнок, я не только по компьютерным клавишам умею стучать.
Инка весело танцевала вокруг. Все смеялись и шутили. Только Паша хмурился.
– Ты чего, бука? – спросил папа.
– Ничего, давайте только не туда, – сказал Паша и только тогда улыбнулся, когда пианино поставили в другой угол зала.
Наступила зима, Инка с Пашей ходили кататься на горку, потом украшали ёлку, которую поставили в любимый братом угол, и он сам отмерил, чтобы стояла ёлка не впритык к стене. Коту это понравилось, ведь теперь он мог прыгать на ёлку со всех сторон.
И всё было хорошо, пока одной зимней ночью Паша не пропал.
Можно во всём винить проклятое пианино, которое поздно вечером папа решил поменять местами с ёлкой. Можно самого Пашу, который каждую ночь сбегал из дома, никого не предупредив. Но об этом Инка узнала позже.
А тогда, утром 31 декабря, она проснулась одна в квартире. На самом деле не одна, но ночного жильца видеть не могла, зато хорошо слышала, поэтому проснулась Инка от скрипа, скрежета.
На улице было ещё темно. Уличный фонарь через окно освещал пустую кровать брата, на ней лежал только мобильный телефон. Страшно. Инка включила маленький фонарик, с которым спала, и посветила под свою кровать. Ура, злых рук не было, можно слазить.
В белой ночнушке, сама словно привидение, она осторожно открыла дверь детской:
– Паша?..
В комнату запрыгнул испуганный кот. Инка взвизгнула. Скрип тоже остановился.
– Паша?.. – снова выглянула она. И вышла из детской в зал.
Сходила в спальню родителей, конечно, они уже уехали на работу, но вдруг Паша уже сидит за папиным компьютером. Паша не сидел. Заглянула на кухню. Никого.
