Сила, с которой Пашу притягивало к верной смерти, ослабла, а потом вихрь и вовсе развалился, как и снежные бабочки рассыпались. Снег, блистая, улетел вверх, а льдинки и сосульки упали вниз.
Сквозь летящий снег вышла мама, в синем пальто и в меховой шапке. Она увидела Пашу и побежала к нему. Стала его ощупывать.
– Шапка где? А носки надел? Ой, в куртке на майку, перчатки мокрые, – обняла, – замерз?
Паша кивнул. Мама сняла шапку и одела на Пашу, сняла перчатки и отдала сыну.
– Мам, там, посмотри, – указал Паша.
Спрашивать, откуда мама владеет волшебством, времени не было, приближались ещё два вихря. Мама повернулась, наклонилась, положила руку на снег, но лишь пара бабочек вылетели из сугроба.
– Я устала. Придётся прятаться. До нашей двери не добраться.
Они оба оглянулись на зелёный дом Деда Мороза, дом был как новенький, казалось и пахнет краской.
Поднялись по крыльцу, открыли скрипучую дверь, вошли в тёмный зал. Тут тоже были вихри, но они были ещё слабые, не почуявшие снега и свободы. И крутили они письма вокруг деревянного дедушкиного стола.
– Всегда удивлялась, зачем ему столько писем. Но чем ещё здесь заниматься? Весь год сидит, читает.
Паша же удивлялся, откуда здесь мама, и откуда она всё знает.
– Да, – кивнул Паша маминым словам, он тоже видел, как Дед Мороз перебирает письма и делает в них пометки, – читал и даже обращался ко мне “Снегурочка”, думал это она тут бегает.
Они открыли тяжёлую дверь в комнату Снегурочки. Там горел камин, внучка Деда Мороза растопила его для Паши ещё вчера, чтобы он не замерз, пока спит на её деревянной кровати или на полу.
– Переждём здесь, – сказала мама, усаживаясь на пол, на ковёр и подушки, – скоро вихри рассеются, дедушка же в нашем мире.
– А зло, что он охранял? – Паша тоже сел на пол.
– Надеюсь, зло нас не заметит, – они переглянулись.
Паша давно так запросто с мамой не сидел и не разговаривал. Не о том, что нужно сделать, и не об оценках. Мама тоже об этом подумала, потому что спросила:
– Как дела в школе?
– Хорошо, – сказал Паша
– Хорошо, – согласилась мама, глаза её ужесточились, вся фигура стала угловатой и неприятной, – надеюсь. Иначе прикажу папе увести тебя в лес.
Паша засмеялся и тут же понял, что мама не шутит.
– Мы не будем кормить бездарей, – продолжала она, изо рта потекла слюна.
– Мама…
– Что мама? Подрастёт Инна, будет ухаживать за собой сама, и выкинем тебя из дома, ты только для сестры нам и нужен. Пусть волки будут сыты, – лицо мамы стало совсем белым, изможденным, щёки впалыми, глаза огромными, – или сами съедим.
