– Товарищ командир, разрешите обратиться? Красноармеец Калюжный!
– Давай!
– Я в сорок первом наводчиком был на КВ. После ранения зрение ни к черту стало, меня и списали в пехтуру. Навести стволы их, думаю, смогу. Тем более на таком расстоянии. Мне бы несколько бойцов в помощь, так и немчура не понадобится, сами справимся.
– Хорошо, Калюжный, одобряю. Гаврилов, дай ему десять человек в помощь. Да десяток фрицев, все-таки выделим, не жалко. Пусть черновую работу они делают. Хватит, Калюжный, или еще надо?
– Достаточно, командир! Я так понимаю, по одному залпу даем? – уточнил наводчик
– Да. А дальше уже мы в хутор ворвемся. Бахнули и тут же орудия минируйте. При появлении противника рвите их к чертовой матери. – и снова обратился к строю, – Все, включая новопреставленных артиллеристов, переодеваемся в немецкую форму. Выдвигаемся в обход хутора и сразу после бомбежки врываемся туда подковой, двумя группами. Перед атакой каждый на предплечье наматывает пару слоев бинта. Так будем своих от чужих отличать. Гаврилов, приставь артиллеристам пару бойцов, говорящих по-немецки. Если вдруг по дороге кто перемещаться будет, чтобы побалакать смогли. Да оберста пусть заберут. Парень он теперь сговорчивый. Лицом, если что, поторгует. Вопросы у кого есть?
Вопросов ни у кого не было. На том и порешили. Командиры разошлись выполнять поручения, красноармейцы – раздевать фашистов. Холодно им, конечно, будет во второй половине ноября в исподнем, ну, дык, быстрее до расположения бежать будут, согреваясь. Добровольных помощников нашли достаточно быстро – повлияло и то, что они остались одетыми, что по такому холоду немаловажный фактор, и то, что им жизнь была обещана, но самым сильным аргументом, наверно, были лица лейтенанта и двух сопровождающих его бойцов, которые смотрели на пленных с нескрываемой ненавистью. Помимо того, что сказанное командиром о мирных жителях и без того заставило кровь закипать в венах, так еще и назначены они были конвоировать… этих, вместо того, чтобы бок о бок с товарищами разнести фашистский штаб ко всем чертям.
Время артудара приближалось неумолимо. Гаврилов лежал на позиции и в бинокль осматривал местность, которую через несколько минут предстояло штурмовать. Свой отряд он расположил в трехстах метрах от хутора. Есть риск, что артиллерия зацепит, но сейчас время перемещения играет ключевую роль. Главное – не дать фрицам опомниться, свалиться как снег на голову. Каждый боец уже знает, куда бежит во время атаки, сложность представляли только две вышки с пулеметами на окраине, но Павленко обещал снять их еще во время артудара. К собственному удивлению, Семен не чувствовал волнения или страха. Нет, тут было другое… Он не задумывался о том, что может не выжить, что фрицев в несколько раз больше, что сама атака на превосходящие силы противника была безумием. Нет, он хотел лишь одного – чтобы не один фашист из хутора не выбрался.
