Лерна была прекрасна и плодородна, и девять ручьев текли со всех концов к ней, чтобы наполнить глубокое озеро с кристальной и морозно-холодной водой.
– Она там.
Геракл легонько похлопал его по плечу. Ясон увидел в клубах тусклый блеск чешуи, бесшумные круги по воде, такие плавные, скользящие щупальца, будто не в мутном болоте жила она, а в масле, густом и прогорклом. Все ее головы были слепые, одна дремала над водой на поваленном дереве, другие еще лежали под илом.
«Как мы поймем, какая из них бессмертна?» – хотел спросить Ясон, но понял, что для него бессмертна любая из девяти и что сам бы он никогда не отважился выйти на бой. А для его спутника сейчас не было ни его, ни его никчемных факелов, что походили на свечку. Не было и двухсот лет мертвого сна, и давно почившей жены, что отравила его по незнанию. Для него эта битва никогда не кончалась, и он рубил и резал, рубил и резал, а где-то на горизонте, как и все двенадцать подвигов назад, отчего-то маячила глупой надеждой мечта о прощении и покое. И она извивалась, шипела, пищала так, что закладывало уши и внутри что-то рушилось. Много странной белесой крови и едкой желчи. Кастор был прав, подвиг – это грязь, это не про надеть самый блестящий доспех. И в этот самый момент, когда он стоял по колено в болотной жиже, крови и слизи, Ясону отчего-то перестало быть страшно. Осталось лишь одно – колоть извивающуюся плоть и прижигать там, где отрезано. Факел не тух, смола плавилась и капала в воду.
Четыре головы уже лежали в воде, и слепые глаза закатились. Осталось еще четыре, что они могут убить, и одна, чей взгляд, по легенде, никогда не потухнет. Он рубанул с плеча, и пятая грузно упала обратно в болото. Раздался пронзительный визг ее верных сестер. Его первое сраженное чудище, ну или хоть часть от него. Даже если он погибнет через пару мгновений, он этого сейчас не поймет, настолько казалось все сном. Еще взмах, на следующий слетело две головы – и она теперь стоит перед ними, огромная бело-серая туша, хвост истерично мечется, поднимая пену в мутной воде. Девять шей, и голова на одной из них, возвышается и точно смеется. Она наклонилась так близко к Гераклу, приблизила к нему свою мерзкую морду. Ее ноздри жадно втянули воздух – просто ли зверь она и есть ли у нее понимание, кто стоит перед ней, и отчего это так ее забавляет. Ясону почудилось, что на мгновение бельмо исчезло с ее тусклых глаз.
– Режь ее! – крикнул он, хотя это было ненужно.
