Солнце светило в мой белый незагорелый городской нос, жужжали насекомые. Бабушка стирала в тазике на свежем воздухе возле бани. Я хрумкала морковь и огурец, придирчиво осматривала стручки на предмет гусениц и лакомилась клубникой.
В конце июня – начале июля, когда время клубники наступало, бабушка собирала со своей плантации по два ведра сочных ягод в два-три дня. Варилось варенье, ягоды елись со сметаной и сахаром, добавлялись в молоко, толклись, с викторией пеклись булочки, а самые крупные ягоды замораживали на зиму. В самые урожайные годы ягод было так много, что мы с бабушкой отправлялись на местные торговые ряды, чтобы ягоды продать.
Когда я просыпалась, урожай в двух ведрах уже ждал у входа. Мы скоро собирались и отправлялись в центр, к единственному крупному (двухэтажному) магазину Абатска – универмагу. Неподалеку стояли деревянные прилавки, где местные предлагали свою продукцию. Мне было немного скучно выступать в роли продавца, так как приходилось просто ждать, когда кто-то заберет оба ведра ягод. К счастью для меня, бабушка отдавала ягоды недорого, много уступала и торговля заканчивалась быстро. Купив свежего хлеба и молока, а также петушков на палочке (которые часто оказывались белочками, а то и вовсе солдатиками), мы довольные шли домой.
Сколько труда стоило вырастить, подкормить, полить, прополоть, убрать усы, защитить от долгоносика, собрать и «прибрать» эту викторию! Угрозой для урожая являлись не только птицы, насекомые и заморозки. Огород бабы Вари соседствовал с огородом местного детского дома. То и дело, ребятишки оттуда забирались на наши грядки, отодвинув доску в заборе, и «козлятничали». В детском доме малышей не было: содержались дети от восьми до шестнадцати лет.
Бабушке не было жаль ягод – если бы ребята пришли и попросили их угостить, она ни за что бы ни отказала. Но против подлого воровства была настроена непримиримо и решительно. Поэтому каждый день в период сбора ягод бабушке приходилось караулить свой урожай. На час-полтора, когда детдомовских детей выводили воспитатели на огородные работы, мы садились на крылечко, которое служило бабушке наблюдательным пунктом.
– Бабушка, – выясняла я – разве они голодают там, у себя в детском доме? Почему к нам лазят? Может им есть нечего?
– Лазят они не от голода, а от отсутствия привычки спрашивать разрешения на то, что им вздумается. Родителям не нужны были, самим за себя думать пришлось приучаться. А без примера хорошего перед глазами, что могло вырасти? Воры и пройдохи – и она вздыхала.
