– Что это была за книга?
– Так вот теперь-то я и вспомнила: та, что у вас в руках! – возбужденно воскликнула женщина.
Калошин с потаенным удивлением повертел книгу: небольшая брошюра в мягком переплёте. Что же в ней такого ценного могло быть? На этот вопрос должны ответить эксперты.
Калошин поблагодарил женщину и отправился к директору школы.
Никита Сергеевич Васильков был чрезвычайно худ и высок. Очки в тяжелой роговой оправе увеличивали и без того большие выпуклые глаза, делая их обладателя похожим на большую длинную рыбу. Полные губы полностью дополняли эту картину.
Документы Калошина директор смотреть не стал – знал его много лет, лишь крепко пожал ему руку и предложил место на мягком диване, который своим видом выбивался из общей аскетической обстановки, больше соответствующей духу исправительного учреждения, нежели обыкновенной советской школы.
Не дав Калошину сказать и слова, Васильков начал говорить сам:
– Знаю, знаю, вы пришли поговорить о нашем коллеге. Мы все чрезвычайно удивлены, и даже, где-то, напуганы, – эти слова удивили Калошина, но он не подал виду, – да-да, представьте, напуганы! – Никита Сергеевич вытянул шею, заглядывая в лицо собеседника. – Вы должны нас понять, это странное происшествие с исчезновением учителя после прошлогоднего исчезновения ученика отдает какой-то мистической закономерностью, – он протестующее замахал руками, – нет-нет, я совершенный атеист, но такое… Вы меня понимаете? И думаю, что не осудите за моё визионерство? – он ещё больше приблизил свое лицо к лицу Калошина. Тот незаметно отодвинулся и, скрывая раздражение, сказал:
– Никита Сергеевич, поверьте, мне абсолютно нет никакого дела до ваших мировоззрений, пусть это интересует ваше начальство. У меня несколько другой интерес: я хотел бы побольше узнать об Арбенине, и как учителе, и просто о человеке, чтобы хоть как-то приблизится к тайне этого, как вы говорите, мистического исчезновения, – выдав эту тираду, Калошин чертыхнулся про себя и на себя.
– О, простите, увлекся!
«Заметно» – опять раздраженно подумал майор, а вслух спросил:
– Так что вы можете рассказать о вашем учителе?
– Ну, что? Человек увлекающийся, много читающий, страстно любящий свой предмет… А вы знаете, ведь в молодости он всё время мечтал совершить какое-нибудь открытие, порой даже был одержим этой идеей. Помню, когда он только пришел работать в школу, сразу попросил у меня разрешения хотя бы изредка проводить в школьной лаборатории собственные опыты. Я, было, хотел отказать, но потом подумал, что, если он будет заниматься после уроков, это никому не помешает, а потом… кто знает, вдруг выйдет из него новый Генри Кавендиш? Или Джозеф Пристли? Вы знаете, кто они такие? – Васильков несколько надменно глянул на Калошина.
