– А как туда добраться? – спрашивает Василий.
– Проводник нужен. – отвечает японка. – Только я не знаю, где его найти.
– А телефон на что? Найдем!
И они начинают звонить. Звонят Ворону и его сыновьям – те не знают. Звонят мадам Петуховой – а той откуда знать, она только охает. Звонят всяким старушкам – ведуньям – знакомым Кондратьевны – те что-то слышали, да толком помочь не могут. Наконец, звонят Лейле. Прекрасная ламия далеко. Она там, где сейчас утро и океан плещется в белый песчаный берег. Она молчит с минуту, а потом говорит:
– Лет двести назад знавала я одного старика, который и в нашем мире был не промах, и по ту сторону был свой, и, кто знает, может, хаживал и на край света. Затейник такой был! Клялся мне в вечной любви. Оставил колечко на память.
Даша сжимает трубку и мысленно лупит ею по голове далекую красавицу. Ну, при чем тут какое-то колечко!
– А колечко при том, – воркует Лейла, словно услышав ее мысли, – что есть в том колечке опал, и если повернуть тот опал вокруг оси, старик обещал вернуться на мой зов и выполнить любое мое желание. Врал, поди. Да и жив ли он сейчас? Впрочем, попробовать можно. Если получится, пришлю его к вам.
Хоть какая-то надежда! Правда, очень ненадежная надежда.
Друзья Мои, ламиям верить нельзя! Даже бывшим ламиям. Даже таким надежным и проверенным ламиям, как Лейла. И вот почему. Нет, она не солгала про своего давнего знакомца. И про кольцо не солгала. И прислать прислала.
Но кого увидели мои герои, когда открыли дверь? Разве старика? Как бы не так! Перед ними стоял гладко выбритый, прекрасно подстриженный, стройный мужчина непойми скольки лет. Они ни за что не признали бы в нем проводника, если бы он не пришел в туристском костюме, специальной куртке и с полной выкладкой. Даже котелок болтался, притороченный сбоку к рюкзаку.
– Будем знакомы, – сказал он с приятной улыбкой. – Меня зовут Максим Константинович. Я, как это принято выражаться в некоторых кругах, маг вне категорий. Ну, и ваш проводник на ближайшее будущее.
Затем мужчина достал из кармана флакон, протер остропахнувшей жидкостью руки и присел на корточки перед Хэмом.
– Да, сказал он, – не поднимаясь и не поворачивая головы. – Тут все серьезно. Дело в следующем. На край мира я вас препровожу и яблочко с дерева жизни добыть попытаюсь. Но путь этот занимает целый день – с утра до вечера, и никак не меньше. А песик-то ваш совсем плох. Не доживет ваш песик.
А потом спросил просто, как будто дело шло о стакане воды:
