Пожалуй, Матвей никогда не нуждался в совете так, как сейчас. Но ни Вадима, ни Андрея не нашел ни в казарме, ни на лодке, наверное, они ушли в город.
"А почему, собственно, не спросить у самого Дубровского, не высказать ему прямо в глаза все, что я думаю по этому поводу, не потребовать от него объяснений? Пусть он старший по званию и по должности, но ведь мы оба коммунисты..."
Дубровский выслушал его спокойно и, помолчав, холодно спросил:
- У вас все?
- Да. Но я хотел бы знать, почему вы это сделали.
- Потому что мне дорога честь лодки, на которой мы служим. Правда, вы-то служите без году неделю, а я подольше.
- Но если вы заботитесь о чести лодки, то почему же решили оберегать ее столь бесчестным способом? Вряд ли экипаж согласится таким образом отстаивать честь.
- А вы не говорите за весь экипаж.
- Я верю в порядочность наших людей.
- А в мою, значит, не верите?
- Извините - не верю, - твердо сказал Матвей.
В глазах Дубровского мелькнуло сначала удивление, потом вспыхнула злость. Но Дубровский сумел подавить ее и сказал совершенно спокойно:
- Вы, товарищ лейтенант, просто еще не понимаете многого. Ничего, служба обломает вас.
- Служба или вы? - усмехнувшись, спросил Матвей. Дубровский внимательно посмотрел на него и заметил:
- Однако дерзости вам не занимать. Ну да ладно, по молодости и это простить можно. Но вот вам мой добрый совет: не лезьте не в свое дело. У вас своих забот хватит, а если не хватит, я вам их добавлю. А с моими позвольте мне самому разобраться. А сам не сумею - вышестоящие начальники помогут. Кстати, они обо всем знают, вы тут не сделали открытия. Что касается вашего личного мнения, то оставьте его при себе. Все, можете идти, - сухо закончил Дубровский и начал перебирать Лежавшие на столе бумаги.
Стрешневу не оставалось ничего другого, как выйти. "Ну и чего я добился? Если Дубровский сам доложил обо всем начальству, то мне действительно нечего соваться в это дело..." Эта мысль хотя и не принесла Стрешневу удовлетворения, но все-таки он испытывал облегчение от того, что все высказал Дубровскому.
В тот же вечер Стрешнева вызвал замполит. Елисеев открыл ящик письменного стола, достал оттуда телеграмму:
- Читайте.
Матвей развернул телеграмму:
"Ваш запрос положении семьи Катрикадзе сообщаю все живы здоровы справка тяжелой болезни матери фиктивная райвоенком Логинов".
Матвей свернул телеграмму и положил ее на стол.
- Что скажете? - спросил Елисеев.
