– М-да, ненадёжный план, – заметил Зиггауâ. – Но я не собираюсь бросать клич всем людям, оставшимся верным своим духам и богам, чтобы они вас всеми силами поддержали. И не потому, что он ненадёжный. Признаюсь, была у меня минута слабости, когда я собирался так сделать, но она миновала. Останусь на прежней позиции: чем меньше контактов с нечеловеческими сущностями, тем лучше. Призовёте вы ещё более технологичных пришельцев, а они окажутся ещё более нечеловеческими. И не людей будут из «вавилонского пленения» возвращать на Землю, а выгонят с неё каалаамаа и абвгдов и себе её возьмут. А они отправятся на те самые спутники Юпитера и Сатурна. А нам и вовсе места не останется. Короче, извините, но я вам не союзник.
– Значит, попробуем обойтись своими силами, – согласилась Астрид. – Хотя… «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». Так вышло с Советом Трёх, символом объединения Земли, «и завладеют ею пеликан и ёж; и филин и ворон поселятся в ней; и протянут по ней вервь разорения и отвес уничтожения. Никого не останется там из знатных её, кого можно было бы призвать на царство, и все князья её будут ничто. И зарастут дворцы её колючими растениями, крапивою и репейником – твердыни её; и будет она жилищем шакалов, пристанищем страусов. И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками, и лешие будут перекликаться один с другим; там будет отдыхать ночное привидение и находить себе покой. Там угнездится летучий змей, будет класть яйца и выводить детей и собирать их под тень свою; там и коршуны будут собираться один к другому». На самом деле, конечно, может быть и хуже: не уцелеют и все упомянутые. Ни ёж, ни ворон, ни репейник – разве что ночное привидение.
– То есть вы хотите бросить мне мой же упрёк и моим же языком, – сделал вывод Кота Ликунду. – Что ж вы этой прочувствованной речи там не сказали? – мотнул он головой в сторону кабинета заседаний Совета Трёх.
– Смысла нет. Их невозможно примирить, как Ровоама и Иеровоама. Они уже поделили Землю на Иудею и Израиль. И они уже марионетки своих пришельцев, коллаборационисты.
– Думаете, про нас с вами этого сказать нельзя? Я-то точно могу сказать это про вас, доктор Друян-Дайсон, коль скоро вы хотите ещё каких-то неведомых пришельцев призвать на наши головы, когда с нас и этих много. И зачем им, гадам, сдалась наша Земля, если, по их словам, им на ней неуютно?
