Аня вышла из рабочего кабинета, набросив легкую куртку и недослушав тезисы тяжелой коллеги, девушка оказалась на улице – там, где ярко светило солнце, где гуляли похотливые коты, где все свидетельствовало о грядущих переменах. Девушка набрала Максима, он не отвечал. Телефон Максима остался в шкафчике раздевалки, а сам Максим в это время убеждал своего напарника по тренировкам в том, что в день тяжелой становой тяги просто необходимо выполнить пару подходов «гиперэкстензий» с отягощениями и что нет смысла «совершать подвиги» на тренажерах, если не отработал как положено «базу», да и, вообще, нет смысла «совершать подвиги» на тренажерах – они (тренажеры) нужны лишь для доработки (доводки). Время было уже после обеда (обеденного перерыва) Максим и его напарник, зашли в раздевалку, закончив тренировку.
– Хорошая была тренировка, – сказал напарник.
– Неплохая, – согласился Максим, тяжело дыша. Он старался на каждой тренировке отрабатывать максимально эффективно, для этого он отключался (абстрагировался) от всего кроме тренировки и работы мышц. Его напарник на каждой тренировке старался что-то недоделать, где-то недоработать, стараясь обмануть собственный организм, внушая ему что уже отработал по максимуму и, кроме того, есть и другие гораздо более важные задачи. – Все-таки, осталось ощущение что немного недоработали.
– Да ну! Нормально отзанимались – то что надо, – возразил напарник.
– Это зависит от того что нам надо. Так что если так посмотреть, то может и нормально, – заключил Максим и достал из шкафчика телефон, абстракция от реальности закончилась. – Три пропущенных. Интересно. Надо же – Аня! Надо перезвонить. Но как с ней разговаривать? Я, получается, перед ней виноват.
– Какая Аня? – спросил напарник.
– Аня. Я тебе про нее говорил, мы недавно познакомились.
– А! Понял. Что-то ты говорил. И что ты паришься? Ни в чем ты перед ней не виноват. У вас с ней уже было что-то?
– Нет, – ответил Максим то ли с гордостью за Аню, то ли сожалея о том, что еще «нет».
– Ну и как ты ее предал?
– Я, вроде как, с другой … С другой, вроде как, было, уже после знакомства с Аней.
– Да, ерунда какая! – возмутился напарник (по тренировкам). – Ты ей пока ничем не обязан. Собственно, и она тебе тоже.
– Может быть оно и так. Но у нас установилась душевная близость, это больше чем похоть и вожделение. Она совершенно особенная и ее нельзя предавать, по-моему, она очень ранимая и чувствительная. Мне кажется она может довериться целиком и полностью только тогда, когда поймет, что человеку можно довериться. А мне, получается, уже нельзя.
