Вся деревня с нетерпением ждала приезда, американского гостя. Местная самодеятельность уже и песни величальные приготовила, и каравай испекли, костюмы русские народные нашли. Все, как нужно. Не хватало, только балалайки и медведя.
Американца решили поселить к Ильиничне, поэтому ее муж бегал по дому с молотком и прибивал, полочки, шкафчики. Все что раньше Ильинична с любовью приклеивала скотчем. Сама же хозяйка дома наварила борща, настирала и накрахмалила простыни, соседка натирала до блеска бутыль с самогонкой и художественно складывала квашеную капусту, другая добротными кусками резала сало, узорами складывая стебельки лука.
– Никитична, ты натюрморт решила написать? Давай уже беги за ведром с тертой морковкой. – Феня, любезная моя, это же обычный человек, вы его, как на убой накормить решили?– проворчал проходящий рядом супруг.
– Ничего, завтра доедим, и вообще, надо сделать все так, чтоб за державу не было обидно.
Муж махнул рукой и поплелся делать навес на дворе, чтобы в случае дождя можно было посидеть, в доме-то вся улица не поместится.
И вот этот знаменательный день настал, к дому подъехало несколько иномарок, из первой выскочила дочка, что-то объясняя большому накаченному мужику с чемоданом в руках.
Вскоре из машины вышел, маленький и щуплый мужчина, с огромными глазами, и искренней улыбкой, как у ребенка.
– О, май гад! Раша! Настоящий русский диврэвня и крестьяне! – вылепил он на одном дыхании, при упоминании крестьян толпа, которая собралась поглазеть на американца, ехидно захихикала.
– Хай, житэли русский диврэвня! – он улыбался и чуть ли не прыгал на месте.
После минутного восхищения, он наконец-то обратил внимание на женщин в сарафанах, с красными щеками, и улыбками похожими на оскал.
– О май гад! Матрешки! – он схватился за голову.
– Он непутёвый? Кого он там гадом называет? – тихо прошептала Ильинична.
Матрешки запели, начали водить вокруг гостя хороводы, потом передали ему каравай.
– Мэри? Это что? – он с ужасом смотрел на огромный хлеб с косичками, в середине которого стояла маленькая чашечка с солью.
– Джон, это каравай, его нужно окунуть в соль и съесть! – пояснила Катя.
– Окей! – недолго думая он оторвал корочку, и что есть силы, зачерпнул соли и съел. Отплевывался, конечно, долго, но боевое крещение прошел.
После шумной встречи, он захотел в душ. А душ летом, какой, на улице, бочка с водой, да деревянный каркас, оббитый железом. Муж Ильиничны пару минут объяснял, как им пользоваться.
