– Ух ты. Спасибо! – мы поехали дальше. – Ты, как знал… Три взял. Меня там у роддома её младшая сестра ждёт, от кофе сейчас точно не откажется. Она у нас красивая, жаль затворница, вся в соревнованиях. Плавает…
Я посмотрел на лишний молочно-белый стаканчик с карамельным орнаментом и стильной чёрной крышечкой. Настроение незнакомого водителя с нотами радости, предвкушением чего-то замечательного передалось и мне.
Ведь вечер пятницы обязан быть лучшим на неделе.
Иван Матвеевич двадцать лет преподавал историю и к предмету относился весьма трепетно.
Аудиторию университетскую он любил не всю, студентам симпатизировал избирательно.
На третьем ряду группы Б первого потока сидели его два нелюбимых студента: Катя Звонарёва и Сергей Налбат. Катин звонкий маникюр видно было даже у доски, белокурые волосы всегда распущены, почти каждый день новый наряд.
«Сразу видно, девочка избалованная, хоть и притворяется, что слушает», – думал Иван Матвеевич.
Налбата преподаватель невзлюбил за практически несменный малиновый пиджак и прямой немигающий взгляд чёрных пронзительных глаз.
«Как высокомерно пялится! А пиджак?! Это что ещё за девяностые? Тоже мне, новый русский.»
И Катя, и Сергей на вопросы, если он их задавал, часто отвечали внятно, тем самым раздражая историка: Иван Матвеевич подозревал подсказки или случайность.
«На экзамене на вас посмотрю, больше тройки не поставлю, а то и на пересдачу отправлю, чтоб жизнь малиной не казалась, – думал он, – дети-мажоры, пороху не нюхали».
– Иван Матвеевич, – бойкая болтливая Карина из секретариата приглашала на кофе.
– Мне чайку бы, Кариночка.
– Чая нет. Зато есть кофе, заварной! Не какая-то бурда.
Он согласился. Кофе и впрямь был неплох. Иван Матвеевич пил по-сельски с сахаром и молоком.
– А что, Кариночка, как вам работается? Не опостылило каждый день общаться с этими надменными баловнями судьбы на папиных транспортных средствах?
– Ну почему же, нормальных тоже хватает…
– Звонарёву знаете? У меня в группе Б? Такая вся из себя принцесса. Дочь того самого, из нашего Белого Дома.
– Это которая? Блондиночка? Ой, что вы. Однофамилица просто. Она с бабушкой и дедушкой живёт, одна из лучших учениц, прошла по баллам, поступала сама. Милая девочка. А бабулька ее шьёт великолепно, в Московском доме мод ещё при Советах работала, одевает ее, как куколку.
Иван Матвеевич сделал глоточек, ощущая, что переборщил с сахаром.
– Да? А этот, дружок её, Налбат… Малиновое чудо. Как со своим пиджаком красные мокасины не приобрёл, с них станется, с этих «понаехавших».
