– И что? Ты жил в настоящей юрте?
– Жил. Потом, когда был школьником, русские построили в совхозе двухэтажки. У нас была большая квартира с паркетом и балконом. Соседи паркет сломали, постелили вместо него войлок. Мой отец не стал ничего ломать: не представляешь, сколько в войлоке блох…
Перекупщик. Кочевник. Предвидит, предчувствует. Такому фронт урожая – как птице прогноз циклонов. Много нулей в вексельных бланках – свернутых вчетверо в нагрудном кармане, переложенных договорами, счетами, сертификатами в толстой кожаной папке, брошенных веером на заднем сиденье – подлинно шелестящих, пахнущих типографией и Сбербанком.
Где при таких цифрах личная охрана с автоматами?
– Щедрость – лучшая охрана, – говорит казах.
Скользящая высота у его голоса: от звуков густых и протяжных (такие в степи длятся многие километры) до напряженных высоких, едва уловимых строением моего славянского уха – их я чувствую кожей (мурашками покрывается тело).
Все верно: детством поделился – стал ближе. Как лукавить в ответ на такую искренность?
– Сегодня ты успела, зеленоглазая.
Голубоваты габаритные огни на Борискином автомобиле, увязли лучами светодиодов в рыхлом снегу моего двора.
Пять минут до семи.
– Спасибо, Борис.
Бледны просыпающиеся фонари.
– Вот бы Катюхе такого жениха, – говорит Полина.
Катя смеется: не нравится ей Борис. И Audi, слепящая мартовским солнцем в хроме и полированном кузове, не аргумент, когда так не похож пузатый казах на принца.
Я и Катюха – одного роста, почти одного размера. Даже мои сапоги Катюхе тютелька в тютельку – узким высоким голенищем вокруг тонкой голени. Разница – семь лет и толпы поклонников. Года – мои, поклонники – Катины.
Она садится на мое место, когда я в отъезде, открывает мои файлы. Считывает, понимает так, словно сама их писала.
– Умница, – говорю я, когда вижу ее продолжение: мысль в мысль.
Светлая голова у Катюхи, жесткие льняные пряди.
Иногда сама удивляюсь: за что я ее люблю? Такую красавицу и умницу, юную натуральную blonde?
– Ведет себя легкомысленно, – замечает Полина, – вечно возле нее крутится то шоферня какая, то мельники. Шелупень…
Катюха звонит мне почти в полночь:
– Не разбудила? Представляешь, в твоем кабинете течет вода. С потолка!
– Забери все документы к себе. И звони легионерам – пусть перетащат к тебе компьютер.
По голосам в трубке понимаю, что помощники уже на месте.
– А что ты ночью делала в моем кабинете? Как ты вообще доберешься теперь домой?
