Так и повелось: каждый день по дороге домой Лизавета забегала к Людмиле Ивановне, а потом еще и за Дусей сбегает и принесет ее в рюкзачке к БабЛюде.
Потом, познакомили с Людмилой Ивановной и Лизаветиных родителей и Клавдию Михайловну. Уже не раз все побывали в театре на спектаклях в которых участвовала Людмила Ивановна. И не переставали удивляться и восхищаться ее артистическому таланту.
В одном спектакле, где Людмила Ивановна играла одинокую, брошенную детьми и внуками старуху, весь зал плакал – так проникновенно и реалистично было исполнение. А дома она сказала, что раньше, когда она была одна, ей эта роль удавалась значительно легче, чем сейчас, когда у нее появилось столько настоящих друзей. И как жаль, что эти друзья появились на самом закате жизни.
После знакомства с Лизаветой жизнь Людмилы Ивановны сильно изменилась. Во- первых, она теперь очень редко оставалась одна: то Лизавета забежит, то ее мама или папа, то Клавдия Михайловна. А уж про Дусю и говорить нечего. Ей же на работу или в школу ходить не надо. Вот она и пропадала у БабЛюды почти каждый день и часто оставалась ночевать. А ночевала, чтобы поддерживать хорошее самочувствие Людмилы Ивановны. Человек она старый. Организм уже изношен. Но если регулярно ему помогать, то он еще долго прослужит. Вот Дуся и помогала. А еще, в театре, видя как изменилась Людмила Ивановна, Главный режиссер вздохнул с облегчением. До этого он очень переживал, что с Народной артисткой что-нибудь случится и тогда целых два спектакля кошке под хвост. А теперь кошке под хвост ничего не попадет потому, что Людмила Ивановна в прекрасной форме.
Время шло. И Лизавета, и родители, и Клавдия Михайловна как могли пытались облегчить жизнь Людмилы Ивановны: ходили в магазин за продуктами, убирались в квартире, помогали по хозяйству. И хотя жили они не далеко, но эта самая ходьба туда- сюда отнимала уйму времени. И Дуся однажды, после возвращения от Людмилы Ивановны, сидя на коленях у Лизаветы, сказала:
– Мы ее усыновим! Нет, удочерим! Она будет наша еще одна Бабушка. У нас с Лизаветой в комнате места много. Пусть живет с нами. Ей будет хорошо. И нам тоже.
– Ты про кого это говоришь? – спросил папа – Ты про Людмилу Ивановну?
– Конечно, кого же еще мы удочерить можем? – удивилась Дуся – Лизавета уже удочеренная. Она твоя дочка. Мама тоже твоя. Я – Лизаветина. А БабЛюда – ничья. Вот мы ее и удочерим.
– Ну, старушек не удочеряют. Это как-то по-другому называется. Опекунство, наверное.
