–Какой еще хозяин, – спросил Витя, отводя руку в сторону.
– Казанский. Тот самый студент кулинарного техникума. Теперь платить придется ему авторские.
– Это мой текст, – с вызовом произнес Витя, пряча рукопись под куртку.
– Конечно твой, но написал его Казанский, – Кислый покровительственно посмотрел на Витю.
– Это я его написал. Я автор всех его текстов.
–Вить, ты, похоже, уже хорошо бухнул, – раздраженно произнес Кислый, – Верни мне рукопись. Я тебе, кстати, за нее заплатил.
– Я и есть Казанский. Точнее сказать его вторая половина.
– Что еще за вторая половина? Как ты это представляешь?
– Я был частью его, – серьезно ответил Витя, – Творческое наполнение. А этот, который с тебя деньги требует, просто оболочка.
– Вить. Тебе пить надо меньше. У тебя, похоже, уже белая горячка началась. – Рассерженно воскликнул Кислый, размахивая перед лицо Вити указательным пальцем. – Тебе реально к психиатру надо. У меня есть один знакомый профессор. Хочешь, я договорюсь?
– Не надо профессора. Я с тобой поеду. Подожди, – и Витя, развернувшись, скрылся за воротами стройки.
–Ну, везет же мне на идиотов, – простонал Кислый, нервно расхаживая перед воротами.
Прошло, наверное, минут пятнадцать, наконец, из-за ворот появился Витя. Только сейчас он был чисто выбрит и одет не в грязные джинсы и потертую куртку, а хорошего кроя, светло серый костюм с бабочкой.
– Что все это значит, – подозрительно рассматривая его, произнес Кислый.
– Мы едем вместе к Казанскому. И устроим ему очную ставку. – Торжественно произнес Витя.
–Так. С Казанским у меня встреча назначена на три часа. Поэтому сейчас сначала зайдем к скрипачу в общагу. Он мне завтра нужен на концерте. А ты мне по дороге расскажешь, что там у тебя была за история с этим Казанским.
***
Рассказ Вити от лица Казанского.
Сначала, шло все хорошо. Я учился в эстрадно-цирковом училище и жил в общаге, вместе другими студентами из разных учебных заведений. Там я и встретил, этого застенчивого парня, из кулинарного техникума, который всего стеснялся и постоянно нервно дергал себя за ногти. И первую миниатюру, я записал с его рассказа, как он на экзамене готовил борщ, забыв с испугу правильный рецепт и добавлял в него, все что лежало на столе. В результате, его исключили из училища по профнепригодности, а я показал эту миниатюру у себя в эстрадном, на экзамене, изображая, один в один этого парня, дергающего себя за ногти. Это так понравилось экзаменационной комиссии, что меня отправили с ней сначала на районный, а потом и на городской конкурс артистов эстрады, где я без проблем занимал первые места. И тут началось. Меня стали приглашать на все концерты и телепередачи, вплоть до Новогоднего голубого огонька. Я выступал на слетах работников сельского хозяйства, образования и медицинских учреждений. Его образ, казалось, вселял в меня вдохновение. Конечно, я начал переделывать сюжеты под профессиональные особенности публики и писать новые миниатюры, но студент оставался главным действующим лицом. Кстати, так и появился этот вариант с женским отделением в больнице. Вообщем, моя звезда стремительно всходила. Через два года я был уже заслуженным артистом, через четыре народным и лауреатом госпремий. Ни один Новогодний голубой огонек или правительственный концерт не обходился уже без моего участия. Без ложной скромности скажу, я стал первым комиком страны. Акакий Райский к тому времени уже был совсем стареньким, а других конкурентов практически не было. Извини, но твоя сегодняшняя популярность и сотой части не составляет, того, моего звездного успеха. Это была какая-то всенародная любовь. Все, от доярки в колхозе, до члена Политбюро, не могли уже представить жизни без моего этого студента кулинарного техникума. Почему? Не знаю. Видно он так попал в характер людей той эпохи и задел их какие-то их скрытые струны. Народ тогда был в большинстве воспитан в духе коллективизма. Вот и мой студент понравился одинаково всем. Сейчас такое уже не может случиться. Сейчас все стали индивидуальностями, и выбор развлечений вырос многократно.
