Настя презрительно фыркнула.
– Зря ты не веришь в чудеса психоанализа и силу художественных образов. Вот буду представлять себя героиней бунинских «Темных аллей», ну той, что однажды любила и через тридцать пять лет встретила своего героя, который бессовестно ее бросил. Он – разочарованный в жизни старик, она – одинокая хозяйка постоялого двора. Для него история была обыкновенная, а для нее – смысл всей жизни. Он там еще в конце уезжает и качает головой.
– Машка, ты меня поражаешь! – воскликнула Настя и рассмеялась. – Лучше будь сама собой. За это мы все тебя очень любим.
Воскресный обед прошел чрезвычайно оживленно. Девчонки пили и смеялись, а Денис с Борисом, скрепя сердце, довольствовались кофе и домашним компотом, потому как им предстояло развозить веселых подружек по домам. После обеда зарядил мелкий холодный дождик. По общему согласию решено было уже никуда не выходить, а чем-нибудь занять себя в доме. Недолго думая, жена Бориса, Рита, вытащила откуда-то коробку «Монополии» и на следующие несколько часов компания с азартом погрузилась в игровой мир финансовых магнатов и денежных воротил.
Когда Денис остановил машину перед Машиным домом, было уже почти одиннадцать вечера.
– Такая чудесная поездка! – сказала Маша, помогая Локи выпрыгнуть из машины. – Спасибо! Завтра отдохнувшая и с новыми силами – на работу.
– Спокойной ночи, – сказал Денис, закрывая багажник и передавая Маше сумку.
Настя помахала из окна и послала воздушный поцелуй.
Маша проводила взглядом их машину и пошла к парадной. Дома она кинула сумку в прихожей, решив разобрать ее завтра. Насыпала Локи корма, налила свежей воды. Потом умылась, разложила диван, легла, накрылась с головой одеялом и горько заплакала.
***
Осень в этом году вела себя капризно и непредсказуемо, как избалованная девушка. Она то радовала солнечными днями, такими нежданными в середине октября, то хандрила холодными монотонными дождями, которые, бывало, на целую неделю затягивали небо темными низкими тучами. Короткие дни не оставляли шанса солнечному свету согреть стылую землю, а пасмурные ночи почти ничем не отличались от хмурых и серых рассветов. И все-таки иногда сквозь непроглядную завесу над головой вдруг пробивался солнечный свет, а порывистый ветер открывал то там, то тут клочок чистого неба и оно казалось невероятно голубым и светлым, каким не бывало даже весной.
Маша проживала эту осень смиренно. Как-то незаметно она свыклась с поселившейся в ее сердце маетой. Это было странное чувство, какое бывает во сне – ощущение вязкого безвременья, нереальности всего окружающего. В таких снах вдруг обнаруживаешь, что не управляешь своим телом – хочешь бежать, но точно налитые свинцом ноги едва двигаются, или хочешь попасть в определенное место, но бесконечно блуждаешь, не находя выхода. Вот так Маша блуждала в лабиринтах своих смутных чувств, хаотичных мыслей, черпая мрачное удовлетворение в холодных осенних дождях, которые ночами барабанили в ее темное окно.
