Ника сделала два глотка холодного вина и заревела навзрыд. Потом сказала:
– Постой, сейчас оливкового масла возьму, оно у них тут отменное, – вернулась за стол, капнула зелёного золота на поджаренный хлеб, положила на него кусочек филе, отправила всё это в рот и продолжила:
– А помнишь, ты нам с Тоськой платья подарил? Ей розовое, глупое. А мне – зелёное, умное, – Ника засмеялась сквозь слёзы, – Я знаю, просто ты меня больше всех любил. И называл рыжей умницей. Мне страшно нравилось…
Последние капли солнца расплескались по стеклянным стенкам. Ника подняла бокал:
– В твою честь! – сказала она, допила вино и продолжила:
– Вот я говорю, говорю, а ты всё смотришь на меня, взгляд прямо как у мамы, пристальный, с прищуром. Смотришь и молчишь. И больше никогда не заговоришь. Ни-ког-да.
Девушка посмотрела прямо перед собой. С экрана телефона на неё смотрел пожилой офицер в медалях, перевязанный чёрной ленточкой. Ветеран МЧС. Её крёстный. Настоящий Полковник. Настоящий. Человек.
Посвящается моему дяде. Он умер сегодня утром, 21 февраля 2022, от осложнений ковида.
Берегите себя.
Воздушное безе вдруг потемнело и набросило тень на разлившийся внизу алюминий. На глазах Ники жидкий металл стал чернеть. Мгновение тишины разбилось о ветер, который поднимал волны на дыбы. “Беги!” – пронеслось в голове у Ники. Но упрямое желание запечатлеть на камеру стихию превратило страх в азарт. Она осталась.
Море волнуется раз…
Руки дрожали. “Быстро! Быстро!” – командовала себе Ника, готовя камеру.
– Мы с тобой одной крови! Моя тоже солёная!! – кричала Ника в сторону морского дьявола и не слышала своего голоса. Ветер взвизгивал в ушах под гул взбеленившихся волн.
Море волнуется два…
Она вцепилась в камеру, как в спасательный островок, и нажала “запись”. Через объектив Ника видела, как неистовым зверем море неслось на неё с одним желанием – растерзать. Беззубая пасть горбатой волны почти достала. В последний момент Ника успела отскочить назад. Потерявшая силу водяная плоть ударила её наотмашь и сбила с ног.
– Похоже, съемка тебе не по вкусу! – крикнула Ника, отползая назад. Побелевшие пальцы не выпустили камеру ни на секунду. На обеих не осталось сухого места. Но это ничего. Камера не боялась воды, а Нике было все равно. Она встала.
Море волнуется три…
Необъятная свинцовая лавина, закрыв собой мир, неслась к берегу. “Это может быть моей последней съемкой”. Не отрывая глаз камеры от стихии, Ника быстро пятилась, почти бежала. Гигантская волна догнала. Выбила камеру из рук и потащила с собой.
