Но внуки теперь с неохотой ездили в некогда веселый бабушкин домик.
Отец теперь часто лежал на диване, опохмеляющийся или просто спящий. Бабушка, только недавно вкусно пахнущая пирожками, и еще чем-то, как могут пахнуть только довольные пожилые женщины с покрытыми на седые головы белыми платками, теперь же редко вставала с кровати. От нее сильно несло лекарствами, старостью и болезнями.
Болат в детстве испытывая нужду, привык экономить, откладывать деньги. Имея свои тайники, в которых лежали большие суммы, полученные от благодарных бизнесменов, он теперь тратился, не думая. Покупал дорогие подарки детям, баловал безразличную к этому маму покупками. Для себя же он только тратил только на походы в питейные заведения.
Не думая о будущем, он просто сидел за своим любым столиком. От него веяло одиночеством, трагическим одиночеством деятельных людей, которых преждевременно отстраняют от деятельности: боксера, вынужденного проститься с рингом, писателя, внесенного в черные списки всех издательств.
Благодарные официанты, получавшие щедрые чаевые, с заботой относились к постоянному клиенту. Не видя за ним пьяных драк и скандалов, каждый вечер они наблюдали за ним и как только замечали, что мужчину клонит ко сну, заказывали такси, чтобы отвез уставшего домой.
В один из вечеров Болат, уже опустошивший граммов триста коньяка, сидел, опустив взгляд в почти нетронутую тарелку с закуской.
Краем глаза он заметил, что к нему подошел мужчина и довольно долго стоит уже перед ним, не отходя. Подняв лицо, он увидел Нурлана, который озабоченно смотрел на него. Болат попытался безуспешно встать, но сила притяжения не давала сделать ему это.
– Болат, что с тобой стало!?
– Я стал уродом, изувеченным, и внешне, и внутренне.
– Болат, разве это ты!?
– Это я, я прожил жизнь. Я стал старше, я постарел от всей этой мудрости, которая была мне не нужна.
– Поехали, я отвезу тебя домой.
Нурлан с трудом попытался поставить на ноги все время качающегося друга.
– Не то чтобы я прямо не верю в гравитацию. Просто в последнее время ощущение, что меня не столько притягивает к земле, сколько пригибает, – пьяно, глумясь надо собой, объяснял Болат.
Нурлан, зная от многочисленных знакомых, что Болат ушел от семьи и проживает теперь у матери, указал адрес водителю. В детстве Нурлан после тренировки или после школы часто бывал у них, поэтому он знал маршрут и расположение дома.
Мухлиса, накаченная успокоительными, во сне тихонько стонала, поскуливая, как маленький щенок. Душевная боль, непроходящая и мучительная, преследовала ее теперь всегда и везде. Прошло уже несколько месяцев с пропажи младшего сыночка, и надежды все мало и мало оставалось. Тоска, отчаяние захватили ее душу и не было больше желания дальше жить. Не найдя Дулата в этом мире, она надеялась, что встретит его в другом, там.
