–Что случилось с принцем? – глаза Эхнатона впились в Мерира.
–Кормилица, которая была приставлена к маленькому Эхнатону, сообщает, что в полночь в комнате наследника появилась фигура с кошмарным лицом. Она видела гниющие бинты, ввалившиеся щеки и острые зубы мертвеца. Кормилица перепугалась так, что лишилась дара речи. Фигура подошла к колыбели и посмотрела на младенца. Обычное дитя умерло бы сразу от подобного взгляда, но наследник, находящийся под покровительством Атона, пережил этот страшный убивающий взгляд.
– Что сказали врачи?
– Пока ничего. Да и чем здесь могут помочь лекари? Это ведь не простая болезнь. Это проклятие. Поднять мертвеца из могилы можно только сильными колдовскими заклинаниями. Такое не каждому под силу.
– Идем к наследнику! – фараон выбежал из комнаты и бросился к покоям наследника престола.
***
То, что произошло во дворце, иногда случалось с детьми знатных родителей еще во времена Среднего царства. Египетские призраки, как архаические темные божества, считались врагами живых людей и имели всегда страшную внешность. Они пугали людей и убивали их. Черные колдуны могли наводить порчу на своих врагов и вызывать из могилы такие существа. Особенно страшно они действовали на детей. Те сразу умирали от одного взгляда мертвеца.
Эйе понимал, что во дворце кто-то очень хотел смерти этого младенца. Не всем понравился выбор фараона в определении наследника. Мерира был также недоволен. Великий жрец Атона желал назначения наследником принца Семенхкара, мужа царевны Меритатон. Этот принц всегда находился под большим влиянием Мерира, и слушал его поучения, раскрыв рот. Он мечтал о короне и жаждал власти также как жаждал все новых и новых женщин.
Принц Тутанхатон наоборот был полной противоположностью Семенхкара. Этот юноша был тихим и не властолюбивым. Он не мечтал о короне Египта и преданно любил свою жену царевну Анхесенатон. Они были на редкость дружной и спокойной парой. Решение фараона о назначении его сына наследником в обход его самого, Тутанхатон встретил с покорностью и пониманием.
«Это негодяй Мерира извел младенца и желает его смерти. Я бы на месте фараона гнал бы прочь всех лекарей, которых он приставил к наследнику. Они его скорее уморят, но не спасут», – подумал Эйе, входя в покои наследника.
Кормилица была сама не своя от страха. При виде фараона она рухнула на колени и не могла и слова произнести со страха. Эхнатон пнул её ногой и, повернувшись к Мерира, приказал:
