Эйе слушал фараона и смотрел, как преобразилось в этот момент его лицо.
«Он сошел с ума, – подумал Эйе, – и его не остановить. Он ведет царство к гибели. Где же та справедливость, о которой говорил мне когда-то Йуйя? Неужели то, что твориться сейчас в Египте и есть та самая справедливость? Царство распалось на враждебные лагеря. И я видел бездарного Маи. Он в милости у фараона. Но он никуда не годный военачальник. Неужели это справедливость? Неужели фараон не видит, какими ничтожествами он окружен?»
– Почему они не хотят меня слушать, Эйе? – продолжил фараон. – Ты знаешь? Сколько храмов воздвигнуто в Египте за время моего царствования. И почему свет Истины не проник в сердце каждого? У меня с каждым днем все меньше слов для убеждения. Как убеждали поклоняться Атону в Нубии? Какие слова нашли, чтобы донести свет до сердец? Или там также действовали при помощи страха?
– Страх идет рядом с верой, владыка! Что толкало на подвиги воинов фараонов Снофру и Сенусерта? Страх перед богами и вера в богов.
– Страх! Тоже мне говорит и Мерира. Страх родит уважение и, в конце концов, любовь. Но я сомневаюсь в этом. Нужно что-то еще. Что-то иное кроме страха. Как жаль, что умер мой дед, и мне не с кем посоветоваться. Дед говорил, что ты обладаешь мудростью и станешь отличным советником. Поэтому я и пригласил тебя сегодня.
– Я был в мастерской скульптора Тутмоса и видел его творение. Он счастлив тем, что может изображать правду жизни. Он не льстец и не лжец. Он живет своим искусством и хочет оставить память о нашем времени в веках.
– Да, да. Я видел его статую. Мне она понравилась. Я даже назначил его главным скульптором страны с оплатой из государственной казны. До меня фараоны хотели показаться потомкам стройными и сильными красавцами воинами. Неразумные! Разве таким образом можно остаться в сердцах? Внешняя красота ничего не значит. И плоха та религия, что проповедует культ внешней красоты тела. Красота должна быть внутри. И я требую от моих скульпторов и писцов, чтобы они показывали правду жизни. Если человеку доставляют радость любовные утехи, то почему не писать об этом? И они пишут! Ты читал труды нашего первого писца? Таких любовных гимнов в Египте еще не было.
– Слова поэта могут убедить народ, повелитель. Но нужны такие гимны Атону, что тронут сердца людей.
– Тронут? Но большинство египтян безграмотные крестьяне. Что они понимают в красоте слова? Что они читали в своей жизни? Искусство их сердца не тронет. Я и сам ранее так думал, но теперь излечился от своего заблуждения. Красота не стимул для черного народа. Я разве не пытаюсь дать им красоту? Смотри, что нас с тобой окружает? Разве это не красота? Этот роскошный дворец, и этот парк, и эта зелень, и эта прохлада? Но тогда почему не стало меньше интриг и люди не изменились к лучшему? Где те добрые чувства, что наполняют душу под этими сводами? Нет! – голос фараона снова задрожал он ярости. – Они, по-прежнему, тупы, и любят богатство и власть! Но я заставлю их стать иными! Я пройду через реки крови, но Египет переродится! Они все умоются кровью! Будут сотни жертв!
