Но в доме Рыжей пока что было тепло и сухо. Никогда она не видела таких бурь. Но заделанные магией щели между досками вселяли уверенность, что она в безопасности. Только было страшно за дедушку.
С каждой минутой волнение нарастало. Ей хотелось спуститься в подвал и спрятаться за Всеплодом, но она приказала себе не трусить.
Блеск молнии застал под окном хижины тень, которую Рыжая не заметила.
Снова в перемещающемся доме…
Чёрный быстро оделся, даже не думая расчёсывать спутанные волосы. Ему не терпелось продолжить разговор с бабушкой. Он выбежал из бани в грозу. Капли размером с жёлуди обрушивались сверху, а кривые молнии танцевали ослепляющими вспышками. Мальчик хотел задержаться под первобытной стихией и наслаждаться ею, зная, что та не причинит ему вреда. Но ещё сильнее хотелось вернуться к взрослым разговорам.
Когда он переступил порог дома, дверь сама захлопнулась. Вбежав на кухню, Чёрный нашёл лишь тлеющий камин, который, словно проснувшись при виде мальчика, зажёгся вновь. Чёрный поднялся на второй этаж, где жил сам, а потом на третий, где жила бабушка. Никого. Обыскав все комнаты, он убедился, что бабушки нигде нет.
Он побежал наружу, обратно в сверкающий грозой мир, и нарвался на преграду. Дверь его не выпускала.
Раздался стук, затем Рыжую позвали. Она помчалась к двери встречать дедушку, потеряв голову от радости. Он позвал её. Бархатный голос стёр волнение и освободил от страха. Только когда Рыжая коснулась замка, то опомнилась и заметила одну странность.
– Дедушка, – начала она, – почему ты не войдёшь сам?
– У меня кончились силы, не могу снять заклятие с двери, – сказал он, голос действительно звучал болезненно. – Впусти старика, будь добра.
Рыжую так и тянуло послушаться и обнять дедушку. Она позаботится о нём, как он обычно заботится о ней, и сделает ему чай из трав, что растут вокруг Всеплода. Но что-то внутри её сдерживало.
– Дверь ведь сама тебя пустит, – сказала она. – Толкни её.
Ничего не произошло. Снаружи доносился стук капель и завывания ветра, рвущего листву с деревьев.
– С тобой всё в порядке, дедушка?
– Нет. Не хотел тебя пугать, но лучше скажу: я ранен, – у девочки будто сердце остановилось. – В пути на меня напали. Ты тоже в опасности, дорогая, – голос деда слабел. Рыжую парализовало. Губы у неё задрожали, совсем как у маленькой. От страха она почувствовала себя безвольной деревянной игрушкой.
Рыжая медленно наклонилась к двери и прижалась ухом. Одна ладонь так и лежала на деревянном засове. Ей хотелось открыть дверь, но дедушка сам учил её никогда этого не делать, если его нет дома.
