Лири отдала мне флейту из кости, на которой я к своему стыду был довольно слаб. Возможно, если бы я хоть раз ходил в пустыню до этого момента, то приложил бы больше усилий к тому, чтобы обучиться игре. В любом случае, флейта стала приятным подарком, и я постарался отблагодарить Лири за такое подношение.
У отца была своя выщербленная флейта, которая по его словам переходила в поколения в поколение на протяжении четырнадцати веков. Об этом свидетельствовали тонкие зарубки на кости. Штука ценная и, несомненно, не единожды спасала жизни моих предков, так что, в некотором роде, я жил благодаря этому старинному музыкальному инструменту. И всё-таки я был рад, что у меня была своя флейта.
– Кецаль, тебе стоит запомнить одно правило в пустыне. И только одно, – скрипучим голосом начал Тайбо, поправляя чалму, дающую небольшую защиту от солнца.
– Спать нельзя, – закончил я.
– Именно, – кивнул отец. – Как бы сильно тебе не хотелось лечь или даже просто закрыть глаза в пустыне. Делать этого нельзя.
– Того, кто в пустыне глаз сомкнёт, Однобог к себе приберёт, – пропел я начало детской песенки, которую заставляли заучивать всех детей в Мюре.
– Область снов – это его территория. Так ещё было до того, как он стал собственно Однобогом.
– А как его звали, отец? До того, как он… Ну, ты сам знаешь, – я развёл руками, указывая на Малую пустыню, куда мы зашли настолько глубоко, что стены Мюра казались обманчивым миражом.
– На его имя наложили запрет. Амосикайи, когда прокляли отступника, отменили любые упоминания о нём и постарались стереть из собственной истории. Видимо, надеялись, что это поможет им сжечь его акции, – горько усмехнулся Тайбо.
– Неужели это совсем не помогло?
– Почему же? Помогло. Мюр до сих пор стоит, и туда Однобогу нет хода. В океан он тоже не может пробраться. Ему просто не пробиться сквозь других амосикайев.
– Но и другие амосикайи не могут ничего поделать с Однобогом? Неужели даже после того, как он был отменён, он остался настолько силён?
– Самого отступника может и отменили, но проклятие, которое на него наложили… Которое должно было лишить его сил… Оно и поддерживает его. Однобог заперт в одном теле и теперь не может атаковать людей тысячью кошмарных образов, как он делал прежде. Однако заперли его настолько крепко, что даже Смерть не может забрать его. А она пыталась. До сих пор плачется об этом, если налить ей седу.
– Но почему всесильные существа, которым под силу буквально всё, не могли предсказать такой исход?!
