Прошло время, пространство затихло, люди скрылись в бетонном монастыре, где их делили на беспомощных и сильных или же по профессиям: на ювелиров, врачей, рабочих, которые не покладая рук трудились на благо лагеря. Шульц уже стоял в ожидании того, чтобы сделать свою маленькую и важную работу, где ему встречаются только-только подстриженные женщины разного возраста и типажей тела. Некоторые охранники перед входом в душ голой и подстриженной массы женщин любят аккуратно выкрасть самую красивую даму, приглянувшуюся их существу.
Наш знакомый не являлся исключением, но он выбирал по-особому. Он искал мощные и страстные натуры, способные вытянуть из него всю глухую ярость и боль, поэтому Шульц приглядывался к походке, взгляду, блеску глаз и еще чему-то, что составляет внутренность человека. Этот процесс очень трудно объяснить, он возникает, словно цунами, и выплёскивает яд в самые глубокие и сокровенные места.
«Да-да, это ничего», – раздавалось колокольным звоном по всему мужскому телу. Он отставил руку и произнёс, чётко и ровно выговаривая слова по-русски:
– А вы идёте сюда, – девушка послушно прошла душевую и встала за спиной у Себастьяна.
Абсолютно слабая и беззащитная, в её голове раздавался дикий вопль, желание ударить этого человека по голове, но она не могла пошевелиться. Выполняющий свою работу, он почувствовал облегчение от хорошо выполненного дела. После чего он взял под руку это создание, некогда отравившее Адама и виновное в гибели Трои. У неё было стройное тело, такое, что привлекает своей худобой, но является достаточным для создания новой жизни. В её глазах была уверенность, что именно она, рыжая женщина, сможет перенести все. Красивые уши, губы, у которых узор был очень крупным, но при этом все компоненты лица были очень миниатюрными. Легко и непринужденно виделись базальтовые скулы, выпирающие над гладью лица.
«Да, такие же скалы топят зазевавшиеся корабли».
Себастьян Шульц уже любил это создание, легко поддающееся, как пластилин, который разогрели в сильных руках, но при этом в нем были металлические шарики или стружка, не позволявшие размять все очень хорошо.
Рыжая женщина управляла волей Себастьяна, но не показывала направления. Он брал её мощными руками. Мужчине казалось, что он держит самое красивое, что могло быть в его руках. Через несколько минут красота момента ушла, и Шульц вспомнил, что он чистый в отличие от неё, но в нем что-то пошатнулось.
«Я могу продлить её жизнь. Но зачем?», – раздалось в его сознании.
