− Никогда нельзя опускать руки, надо бороться за жизнь раненого до последнего удара сердца. Вот наша Леночка ни на секунду не сомневалась в успехе и все-таки выходила больного. Шутка ли, больше недели не отходила от койки и в буквальном смысле вытащила его с того света. Даже отъезд в Союз, и тот отложила. Молодец, так держать! Доктор взял в руки журнал назначений, внес в него дополнения и изменения и, протягивая его медсестре, скромно стоящей рядом, сказал:
− Вот, начинай прямо сейчас, – с сегодняшнего дня эти препараты. Я думаю, наш больной через неделю будет уже транспортабелен, тогда и будем готовить его к отправке «за реку». Скоро домой, если что понадобится, я буду у себя. Ну, ладненько, выздоравливай, солдат! И не обижай своего ангела-хранителя в косыночке.
Последние слова хирурга прозвучали как-то двусмысленно. Прищурив глаз, он заговорщически подмигнул Максиму и неторопливым шагом вышел из палаты.
«Ангел! – подумал про себя Максим, – где-то я уже это слышал». Он попытался вспомнить, где именно, но мысли переплетались одна с другой, не давая возможность сосредоточиться. Боль, так остро ощущаемая в первые минуты пробуждения, потихонечку отступала. Создавалось впечатление, что его мозг сам регулирует процессы в организме. Каждый перелом, каждое пулевое ранение он чувствовал, направляя мысленно импульсы на пораженные участки. Из состояния полузабытья его вывел ласковый голос медсестры:
− Извините, я вас немного побеспокою, мне надо ввести вам лекарство.
− Конечно, пожалуйста, – уже окрепшим голосом отозвался Максим, внутренне чувствуя смущение и неловкость. Погрузившись в свои раздумья, он чуть не забыл, что рядом с ним находится человек, которому он, по меньшей мере, должен быть благодарен.
− Вы меня извините, я какой-то сам не свой, – медленно проговорил он, как бы пытаясь извиниться за свою невнимательность.
− Да ну что Вы! После того, что случилось, удивительно было бы, если Вы вели себя по-другому. − Странно, – пробормотала она нерешительно вслух, – почему среди препаратов доктор не назначил ничего обезболивающего. Обычно в таких случаях прописывают морфин. Может быть, он забыл? Вас не беспокоит боль?
− Не так, чтобы очень. Терпимо. Значит, доктор это знает или, по крайней мере, догадывается.
− Вас действительно не беспокоят раны, или это лишь мальчишеское бахвальство?
− Как сказать? Скорей всего и то и другое. Но как бы ни было, спасибо Вам, Леночка, за все. Вы разрешите мне Вас так называть?
