Но впоследствии все эти недостатки в значительной мере были исправлены.
Германские силы падают под мощным цепом союзных держав, и, учитывая тот вклад, который мы и Соединенные Штаты вносим в Италии и Франции, учитывая продвижение России в бассейне Черного моря, я чувствую, что турки еще никогда за время этой войны не находились в таком устойчивом положении, как сейчас.
Они не станут подвергать себя опасности, от которой они не уберегли бы себя, выступив на стороне своих друзей.
Я имею полномочия от Турецкого правительства заявить здесь сегодня, что на основе англо-турецкого союза Турция порвала всякие отношения с Германией.
Этот акт вливает новые жизненные силы в союз, который мы заключили с Турцией перед войной. Никто не может сказать, нападет ли Германия или Болгария на Турцию.
Если это случится, мы будем на ее стороне и соответствующим образом встретим германскую угрозу.
Никто не может рассчитывать вступить в это столкновение без ущерба для себя. Турецкие города могут подвергнуться бомбардировке, подобно той, которую мы уже пережили. Г-н фон Папен может быть отослан обратно в Германию и получить там кровавую баню, которой он едва избежал от руки Гитлера в 1934 году. Меня это не касается.
Политика Мустафы Кемаля была направлена к тому, чтобы добиться тесного единства между русским и турецким народами. Я надеюсь, что этот новый шаг должен будет привести к продолжению дружбы между Россией и Турцией.
(Сэр Хю О’Нил, консерватор, спрашивает: «Значит ли это, что Турция решительно вступила в войну на нашей стороне?»)
Вы, конечно, хорошо знаете, что существует разница между разрывом сношений с какой-либо державой и объявлением ей войны. Я не берусь предсказать, что может сделать другая держава.
* * *
В настоящее время речь каждого выдающегося политического деятеля в любой из побеждающих стран неминуемо сопровождается развернутым прогнозом по поводу будущей организации мира.
Меня сурово упрекали за последнее время в том, что я не занимался систематически этой важнейшей проблемой. Одно из моих затруднений состоит в том, что не от меня зависит предписывать законы всем нашим союзникам. Если бы все этого захотели, я мог бы предложить некоторые свои соображения.
Но, как ни странно это выглядит, государства, подобные Соединенным Штатам Америки и Советской России, могут пожелать иметь собственное суждение об этих вопросах, и они могут выразить это не совсем так и не в тех самых словах, которые вызвали бы бурные аплодисменты в этой Палате. Я очень сожалею об этом. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем возможность посвятить несколько часов изложению перед Палатой моих личных идей по доводу общего проекта.
