Нет, не туда.
По честолюбию.
— Очень жаль. - Позволяю себе сделать пару шагов, распрямить плечи и вспомнить все свои навыки, которые я получила, когда на одной из реконструкций играла Изабеллу Баварскую. И смех, и грех - кто же знал, что мое странное увлечение, которое осуждали абсолютно все мои знакомые не из тусовки единомышленников-реконструкторов, вот так внезапно пригодится в жизни.
— Тебе жаль, Би? - еще больше мрачнеет Анвиль. - Это все, что ты можешь сказать?
— Разве я сказала «мне жаль»? - Намеренно не поворачиваю голову в его сторону, но стараюсь не терять из виду. - Мне жаль, что ты воскрес только для того, чтобы вспоминать былые обиды и упрекать меня давно забытым прошлым вместо того, чтобы хоть раз в жизни сделать что-то стоящее.
Насчет последнего - просто ткнула пальцем в небо. Но ведь всех бывших в той или иной степени можно обвинить в «нежелании действовать» или «неспособности что-то менять». Это универсальный аргумент.
Лёша постоянно меня им пилил, в особенности, когда я «имела наглость» подымать вопрос его развода. Стоило только заикнуться о сроках - и сразу становилась не понимающей, не очень умной, не желающей войти в положение. И как итог: «Ты ничего для меня не делаешь, а только требуешь и требуешь!»
Даже не знаю, почему только сейчас - в самом неподходящем месте и в самое неподходящее время - увидела все это… под таким углом. Может, когда волшебные силы переносили меня в параллельную вселенную, они забыли прихватить мои розовые очки?
Я в который раз останавливаю свои хаотично скачущие мысли. Наши с Лёшей запутанные отношения - явно не то, о чем стоит беспокоится в ближайшее время. В отличие от сохранности собственной головы и здоровья маленькой белокурой девочки.
— После твоего грустного предательства, Би, ты правда думаешь, что между нами могут быть какие-то счеты и невыплаченные долги? Как я вижу, за те три года, что я лежал в могиле, корона слишком сильно сдавливала твою голову!
— Прекратите называть меня этим идиотским прозвищем, милорд Анвиль. - Теперь приходится посмотреть на него в упор, хоть от его свирепого вида мне на спину словно падает тяжелая гранитная плита, и позвоночник побаливает от неподъемной ноши. - И прекратите «тыкать» своей королеве. Иначе я буду думать, что за три года в мертвецах вы не только потеряли былую форму, но и напрочь забыли придворный этикет.
Он медленно, с рвущим мои напряженные нервы хрустом, сжимает кулаки. Но с места не двигается. Только смотрит с такой ненавистью, что в ближайшее время мне вряд ли удаться отмыться от этого взгляда.
