Поэтому я скинула простыню, стараясь, конечно, все же не очень разочаровываться своими объемами и прочим — надо, надо худеть, пример Змея меня напугал не на шутку, — легла пузом на лавку и распласталась.
А дальше началось!
Пар, пар, все кругом заволокло паром, так, что я перед глазами только пелену видела, и запахло сразу тысячью одуряющих запахов. Я вдохнула, обжигаясь, чувствуя, как меня пробирает пот от самых кишок. А потом по моему старому, немощному, уставшему и больному телу заходили от кончиков пальцев на руках до пяток тяжелые колючие ветки.
Горячо, с оттяжечкой, не больно, а так — выбивая все лишнее. И я прямо чувствовала, как секундная вспышка сотен укольчиков сменяется в каждой клеточке негой и расслабухой.
— О-о-ой, — блаженно застонала я.
Мама моя дорогая, клянусь, это лучше секса!
— Терпи-терпи, Яга-матушка, венички-то можжевеловые хворь выгоняют, косточки разминают, года да тяжесть сбрасывают! А ну-ка повернись!
Терплю-терплю! Хотя нет, наслаждаюсь! Есть все-таки в бане что-то от удовольствия на грани страданий. То есть страдаешь, но хорошо. Этот бы рецепт всем попробовать, кто из сломанного ноготочка трагедию делает… Выплеснуть желание пострадать с пользой для дела и тела.
Хо-ро-шо! Мне даже было пофиг, что я кверху животом лежу в чем мать родила. Небось не впервые, никого не удивлю.
Банник схлопнулся, пар начал рассеиваться, я вздохнула полной грудью и села. Голова немного плыла, тело горело и — черт меня подери, в смысле иносказательно, тут же поправилась я, а то еще батя Анчуткин явится, — зачем Яга-дура яблоки лопала? Нет, молодость оно хорошо, конечно, но вот прямо сейчас я не чувствовала никакой разницы. Вообще никакой. Триста лет или тридцать, какая проблема?
Я переоделась в то, что принесла с собой, то есть в ночнушку. Ну, что было, то и надела. Я же спать собиралась, а не государственные вопросы решать. Точнее, так: меня не сами цесаревичи интересовали и сопредельные государства, а то, как мне из всего этого выйти с наименьшими потерями. Кот и Анчутка с его информацией могли помочь разобраться. Я иначе ведь не засну!
Вышла наружу, расплываясь в совершенно идиотской улыбке. Вот так баня! Ну двести семьдесят, конечно, вряд ли, но лет пятьдесят точно как не бывало! Я потянулась, отмечая, что даже двигаться стало легче! Нет, банная терапия — то, что мне сейчас было нужно. И никаких больше поставок из непроверенных источников, ну нафиг.
На небе плавала огромная луна, кажется, она стала больше и ближе. Лес как тени призраков колыхался в ее свете, шептался о чем-то, и казалось, что между деревьев ходит кто-то, не решаясь выглянуть… Ну или не казалось, но мне даже страшно не было. Триста лет жила и еще проживу, не леса мне надо бояться, ой, не леса!
