– Вы, кстати, Анастасия Поликарповна, как-то на одном из слушаний вскользь упомянули о желании убить дочь, когда та была ещё совсем маленькой… Помните?
Подсудимая медленно отворотилась от окна, посмотрела задумчиво на Общественного обвинителя и кивнула.
– Поделитесь с нами?
– Однажды я купала Фросю… Я была уставшей, голодной, у меня кружилась голова… Дочка в тот день почему-то капризничала, это было не похоже на неё… Наверное, она тоже была голодна, но молока у меня с каждым днём становилось всё меньше и меньше… И я злилась на неё. Она высасывала мою жизненную силу, она хотела жить, а я – уже нет.
В Зале судебных заседаний повисла тишина. В коридоре громко переговаривались, смеялись, свистели. Судья встретился взглядом с Секретарём и махнул рукой в сторону двери. Секретарь высунулся в коридор, зашикал, зашипел, а Подсудимая тем временем продолжила говорить:
– Стало быть, я купала Фросю, она плакала, я злилась… Сильно злилась. И даже не то чтобы злилась… Не знаю, как описать это чувство… Мне хотелось развязки… неминуемой… ежесекундной… Я окунула Фросю в воду с головой и прижала к самому дну жестяного корыта. Она так бешено задрыгала ножками и ручками, распахнула глазки и загипнотизировала меня предсмертным ужасом. И какое-то время – секунды, доли секунд – я боролась с желанием нырнуть в эту смертельную бездну вслед за дочерью. Но потом у меня получилось сообразить, что это жестяное корыто не бездонное, а напротив – очень и очень мелкое… для меня… для взрослого человека… И поэтому я сама ну никак не смогу утонуть в нём. «Что ж, – решила я тогда, – пусть хотя бы дочь утонет.» На прощание я заглянула в невероятно огромные на тот момент, какие-то даже гротескные глаза Фроси…
И вдруг мне показалось, что она как будто бы всё понимает… Всё! Абсолютно всё! Понимает тупиковость и бессмысленность собственной жизни, тщетность надежд, абсурдность чаяний, нелепость переживаний… Но как какая-то отчаянная авантюристка или адреналинщица хочет попробовать всё это прожить. Прочувствовать… И будто бы, чтобы уверить меня в правильности моего восприятия, Фрося вдруг подмигнула мне левым глазом, – Подсудимая повернула голову к окну, всмотрелась вдаль, затем вновь оборотилась к Обвинителю. – Я рывком дёрнула её из воды, она так громко плакала, что к нам даже соседи пришли. Видимо, увидев других людей, она инстинктивно почувствовала себя в безопасности и угомонилась. После того случая я поклялась себе, что никогда не повторю подобного с одним лишь исключением, если дочь сама не попросит меня сделать это.
