– Интересно, – повторила Сирена, и одна малюсенькая деталь всерьёз насторожила Тихоню – в чудесном голосе Первого Руководителя не прозвучала обычная нотка иронии. Он почуял, что пришла та самая развязка, которую он не мог себе вообразить и о чём старался не думать, но вот она уже здесь, быстрая и скорая на расправу. Тихоня медленно встал, приводя себя в порядок. Сирена попросила кого-то включить полное освещение и начала. Размеренно, спокойно и холодно:
– Вот, что я хочу тебе сказать… Я ничего не понимаю в том, что ты показываешь на уроках… Меня беспокоит твоя деятельность… Я считаю её не вполне нормальной и адекватной задачам нашей Школы… Может я и ошибаюсь, а ты на самом деле гениальный Деятель или более того, Созидатель – я не знаю. Может мне придётся впоследствии пожалеть о своих словах и, склонив голову, идти работать под твоим началом. Может быть. Но теперь ты пугаешь нас всех… Ты не хочешь работать вместе со всеми… Ты отвергаешь мнения других людей… Ни во что не ставишь своих Руководителей… Пренебрегаешь коллективом… Тебе похоже наплевать не только на нас но и на себя потому что твоё поведение говорит о человеке неконтролируемых поступков, непредсказуемых действий… о человеке не подчиняющимся профессиональной дисциплине и, в конце концов, создающим опасность для окружающих…
Тихоня стоял посередине Учебного Зала, слушая голос Сирены, и наблюдал за отсутствием прежнего страха в теле. Он знал, что любое Завершение надо встречать в равновесии – без мыслей, слов, суеты эмоций и, если можешь, радостно… С Радостью ещё предстояло поработать, а вот остальное далось сразу и без усилий. Это было так приятно, что, не удержавшись, Тихоня улыбнулся… И тут в груди сильно закололо. Он почему-то вспомнил рассказ Особого о том, как тот чуть не умер во время Демонстрации. «Смешно, – подумал Тихоня. – Особый помер бы на Площадке Главного Зала при тысяче зрителей, и стал бы, на худой конец, хотя бы временно уважаемым Деятелем! А я сейчас скончаюсь под наставительные упрёки Первого Руководителя и девятнадцать человек склонятся надо мной со словами, что вот, мол, умер от чувства вины!..». Ему, так же как Особому, в этот момент не было страшно. От кого-то Тихоня слышал, что если внезапно стало плохо, то это организм либо сигнализирует хозяину о неполадках, либо воспринимает обращение извне… Тихоне больше нравился второй вариант. Он прислушался к ощущению боли и, следуя своим собственным тренировкам в последнее время, осторожно пошёл в неё…
