Мне приходилось вцепляться в плоть червя, чтобы удержаться, когда он бился о песок от боли. Я продолжал его убивать, поддаваясь неудержимой ярости. Мне хотелось все больше и больше крови. Я был готов не только резать эту тварь, но и рвать ее зубами. Да, этот червяк только посмел подумать, что может хотя бы попытаться убить моих близких?! Нож с чавканьем вонзался в податливую плоть, кровь твари заливала меня с ног до головы, я чувствовал, какую боль испытывает молотильщик, но не останавливался, а лишь с каждым разом все яростнее вонзал свой нож в его горло и срезал куски мяса с бьющегося в агонии молотильщика.
Но, как и в прошлые разы, эта ярость не затмевала мой разум. Умом я надеялся, что мой брат еще жив. То, что пасть была открыта, я чувствовал по поступлению свежего воздуха, но спросить у него пока ничего не мог, поскольку меня заливало кровью. Предположу, что и Лихту было не до разговоров.
Через несколько ридок молотильщик упал на песок и больше не дергался, но я все равно продолжал его кромсать. Не дай Создатель, эта тварь регенерирует, тогда хана городу. По крайней мере, тем жителям, что находятся за первой городской стеной. А это – трущобы, в которых мы и живем. Даже если молотильщик пойдет не на город, а прорвется в катакомбы, все равно ничего хорошего из этого не получится. Хотя, может он и свалит отсюда после пережитого. Но рисковать я не хотел.
Закончив, я выбрался из горла, аккуратно протискиваясь между зубов, иногда наступая на них. Лихт висел на копьях, вцепившись в них мертвой хваткой.
Я встал на губу твари и похлопал брата по рукам.
– Отпускай, все кончилось. Слышишь?
Брат расцепил руки и выпрямил ноги. Я взял его и помог спуститься вниз. Да ему пришлось куда сложнее, чем мне. У меня-то там только мягкая плоть. А у него тут зубы – и снизу, и сверху, и со всех сторон. Не удержишься и все – считай, сожрали. А когда червь открывал пасть шире, чтобы проглотить Лихта, брату приходилось распирать копья уже своими силами, оставляя воткнутыми только по одному наконечнику копья. А если сюда добавить еще и постоянную тряску, то становится вполне понятно, почему Лихт вцепился в копья смертельной хваткой.
Я повернул копья, расцепляя замок, и затем вытащил первую пару. Скинул их Лихту. Потом расцепил замок второй пары и резко выдернул их. Рот твари стал закрываться, а я спрыгнул на песок. Оставлять такое оружие нельзя. Никто не должен знать о его существовании, кроме тех, кто об этом уже знает.
