Очевидно, так делала я, но я не говорила этого вслух. По лицу, наверное, было видно, потому что главврач начинала сердиться уже всерьез, я начинала нервничать, мы обсуждали, что немножко заигрались в наши роли, и это становилось утомительным. Мы снова говорили о чувствах и опыте, о проблемах и что у них нет совершенно никаких решений, я тосковала, говорила она, я тосковала, говорила я.
Это правда – мне было одиноко и жутко, и большую часть времени я металась между желанием бежать дальше или вернуться. Впрочем, там были еще метания между тем, чтобы оттолкнуть следователя, попросить оставить меня в покое со своими признаниями, притязаниями, привязанностью, и тем, чтобы быть к нему добрее, быть ласковее, в конце концов, он мне помогал. И дело не в том, что меня сдерживала какая-то принципиальность, больше в том, что со следователем что-то явно было не так. Я не могла ухватить это, разглядеть, хотя бы назвать, но что-то там было, и я не слишком хотела узнавать, потому что серьезно подозревала, открытие окажется не из приятных и меня можно будет назвать супервезучей, если я смогу выбраться оттуда живой. Поэтому я не подпускала его близко, не давала делиться, раскрываться – это было довольно утомительно. К тому же я никак не могла избавиться от мысли о том, что мне часто говорила главврач – смена места никак не поможет в решении внутренних проблем. Если ты хочешь бежать, то, возможно, есть смысл задержаться и подумать, не от себя ли ты собираешься бежать? Я не знала, от чего хочу убежать. Можно было разобраться, снова – годы книг и практики, изучения, наблюдений – я могла бы разобраться, но мне страшно не хотелось этого делать. Это одно уже говорило о многом, но я притворялась, что не слышу.
– Пока тебя не было, нотариус огласил завещание.
– Дай, дайте угадаю, мне не достались ни дом, ни деньги?
– Нет, наоборот, тебе досталось все, и симпатичная девушка твоего отца была этим страшно недовольна. Ну, та, которая не Инга.
Текущая симпатичная девушка моего отца была далеко не девушкой, но и правда симпатичной, очень приятной женщиной, которая мне искренне нравилась. Жаль, что он ей ничего не оставил. Хотя, возможно, он составлял завещание во время какой-нибудь не самой симпатичной симпатичной девушки. Вряд ли отец планировал, что его неожиданно убьют.
– Плохо, что следователь ничего не расследует, – сказала я.
– Я бы сказала, плохо – что следователь убивает людей, но и отсутствие расследования – это тоже не очень хорошо.
