Обычно Рикр приходил со мной, но в этот раз я попросила его остаться дома. Теперь я знала, что у него были силы разбить всю операцию, и брать его с собой было слишком заманчиво.
Мы с Доминикой пошли к зданию аукциона. Я смотрела на каждую лошадь по пути, оказывая им услугу, признавая их существование, их драгоценные жизни, которые многие считали бесполезными.
— Колби переезжает в Онтарио, — резко сказала Доминика.
Я повернула к ней голову.
— Когда?
— Середина августа. Его приняли в университет в Торонто.
Колби был частым волонтером в приюте. Хоть он не очень много знал о фермерских зверях, он всегда трудился над заданиями, которые мы ему давали. У нас были другие волонтеры, но они приходили, когда могли.
— Вот повезло ему, — буркнула я.
Она кивнула, выдавливая улыбку.
— Нам нужен кто-то, кто займет его место.
Проще сказать, чем сделать. Многие волонтеры приходили поиграть с козлятами или вычесывать лошадей, но обнаруживали, что работа, с которой нам была нужна помощь, не была веселой. Убирать загоны и мыть полы не было гламурно.
— Я думала… — Доминика помедлила, взглянув на меня, — … не хочет ли Зак быть волонтером?
Его имя, прозвучавшее внезапно, было как удар по солнечному сплетению — я старалась не думать о нем — но удивление быстро прошло, я нахмурилась.
— Откуда ты знаешь его имя?
— О, — она неуверенно улыбнулась. — Разве он не упоминал его?
— Упоминал что?
— В тот день, когда ждал тебя с работы для свидания в горах…
Свидание в горах? Она говорила о походе в горы для убийства Дюллахана, ворующего сердца, пока он не убил снова?
Доминика все еще говорила:
— …представился и спросил, мог ли помочь. Я за полминуты поняла, что он знает, как вести себя с лошадьми. Он — трудяга.
Я чуть не потерла рукой лицо, вспомнив в последний миг, что мои ладони были в пыли.
— Почему ты не сказала раньше?
— Я не думала, что ты не знала. Я решила, что он рассказал тебе об этом.
— Он сказал тебе, что мы встречаемся?
— Нет, — она коснулась моей руки. — Прости, я не должна была делать выводы.
Я поняла, почему она так решила. Она наткнулась на меня и Зака, целующихся так, словно мы могли вот-вот сорвать друг с друга одежду, а потом он остался на ночь, помогал на ранчо весь день, а потом он ждал меня на «свидание».
Она вздохнула.
— Но это обидно, потому что он — самый красивый жеребец, какой был на моем ранчо.
Я закатила глаза.
— Его характер с этим не вяжется.
— Да? Он не был общительным, но он был отличен с лошадьми. Нежный и терпеливый.
