– Я по поводу Петра Егоровича, – объяснил он, садясь напротив.
Гиви Георгиевич хотел куда-то уходить. Он был уже одет в тесноватый ему хирургический костюм с короткими штанинами и в кожаные тапочки. На голове шефа 2-й хирургии была шапочка, заломившаяся верхушкой вправо и с такими длинными завязками, что становилось неловко за сестру-хозяйку, которая не могла достойно одеть зав.отделением. Впрочем, все советские хирурги были малочувствительны к внешнему облику, который был «вторичным». Вот моральный…
Гиви Георгиевич уже шёл в операционную, ему предстояла «полостная» – трёх или четырёхчасовая резекция желудка по Бильрот-два. Но доцент кафедры по положению считался выше заведующего. Так что тот сел на место и начал внимательно слушать Аркадия Марковича.
– Уже три месяца, как он учится в клинической ординатуре на базе вашего отделения. На кафедре мы к нему присмотрелись – доктор растущий, активный, перспективный. Мнение благоприятное. Вы, как заведующий, что скажете? – и Самарцев изучающе посмотрел на собеседника.
– Ну что я скажу? – шумно выдохнул Гаприндашвили и развёл в стороны жирные волосатые руки с короткими пальцами. – Пока работает нэплохо… старатэлный… больных ведёт – двэ палаты… замечаний нет.
– А как насчёт оперативной активности? – прищурился Самарцев.
– Оператывной активности? – удивился Гаприндашвили. – Странный вопрос, Аркадий Маркович. Он же толко-толико институт закончил.
– И что, в операционную даже не просится?
– Просытся! – оживился Гаприндашвили. – Ещё как просытся, чут не каждый дэнь. И нэ на ассистенцию, а опэрировать сам хочет. И грыжу ему давай, и аппендицит давай, и вены давай – всё делать хочет! За руки держать надо, как хочет, особенно, если из его палат кто-то идёт. Я ему объяснял восэмь раз, наверное, чтобы он кур тут не смешил, вёл больных потихоньку, а ходил на ассистенцию, со мной чтоб ходил, с Ломоносовым, с Пашковым, с Корниенко. И то не на большие полостные операции… Три-чэтыре года ему ассистировать, нэ мэнше. Никак нэ менше, – заведующий покачал головой и начал вставать, полагая, что у Самарцева всё.
Но доцент, улыбнувшись сочувственно и к терпеливости заведующего, и к горячности молодого хирурга, не двинулся с места. Почувствовавший неприятное, тучный грузин снова сел.
– Всё не столь однозначно, увы, – вздохнул Самарцев. – Умеренность и постепенность – золотое правило, Гиви Георгиевич. Да, для становления хирургу нужны годы и годы. Радуйся малому, тогда и большое придёт. Я согласен. Но нет правил без исключений. Пётр Егорович – доктор многообещающий. Я вполне считаю, что способный. И если создать условия, то путь в хирурги ему можно существенно упростить…
