Месяц пролетел быстро.
Я смутно помню дни перед Риткиным отъездом. Суматошные сборы, перепроверки багажа. Его загодя отправили в Киев оказией с родственниками Бориса Ивановича, гостившими в Ейске. Удивительно, но Альгида Элеоноровна стала относится ко мне как будто лучше, Борис Иванович тоже.
Ритка попросила родителей не провожать ее к поезду и те согласились. Откуда такая покладистость?
На многолюдном вокзале случилось дежавю – я снова увидел другую Ритку. Красавица со строгим макияжем разом смяла в лепешку и запихала куда-то вглубь себя мою теплую девчонку. Наверное, на сцену вышла Маргарет, горячо обожаемая Альгидой Элеоноровной.
Ритка поцеловала на прощанье. Качественно, старательно. И когда она взбегала по ступенькам в вагон я отчетливо ощутил, что это конец. Больше не будет меда и кофе, не будет Ейского лета, не будет моей прежней Ритки.
Подумалось, пусть. Будет что-то другое и ее другую я стану любить не меньше, а она меня. В конце концов, нас ждет целый мир!
Следующим вечером после работы случайно встретил Альгиду Элеоноровну на улице. Она лучезарно улыбнулась и подошла сама.
– Мы уезжаем из Ейска с Борисом Ивановичем! – выпалила Риткина мама сходу, – По правде сказать, нам здесь надоело ужасно, а теперь, когда стройка заморожена, мы с чистой совестью переберемся за границу, в Берлин! Я хочу сказать тебе спасибо… – Альгида Элеоноровна замялась, – ну, за то что Маргарет не забеременела. Ты ответственный мальчик! Не представляешь, как мы с Борисом Ивановичем переживали!
Наверное, на моем лице отразилось нечто, заставившее ее покончить с благодарностями. Альгида Элеоноровна суетливо попрощалась и зашагала прочь, а я остался с чувством гадливости и тоски.
Вскоре меня забрали в армию.
Об армии не хотелось рассказывать вообще. Придется, конечно, ведь путешествие с Риткой продолжалось и во время службы.
В Чечню не отправили, мама с отцом радовались. На этом положительные моменты закончились. Поезд довез меня, еще пару ребят и сопровождавшего прапорщика до чахлого городка на русском севере. Оттуда, в завывающем всеми агрегатами УАЗике мы тряслись до Каргополя, в лесных окрестностях которого влачила существование воинская часть, охранявшая по слухам то ли ракетные боеголовки, то ли ядерные отходы. Нам не говорили прямо. Опять же по слухам, никаких боеголовок в части не осталось, склады охранялись по инерции, неподалеку ушлые дельцы разбирали недостроенную взлетно-посадочную полосу, брошенные ангары и сараи. На положении солдат происходящее если и сказывалось, то исключительно в негативном ключе. Кормили хреново, форма выдавалась ношенная до дыр. В части царила атмосфера безысходности и наплевательства, процветала неуставщина.
