Прошёл месяц, потом ещё один, и ещё… Как-то вечером Лёня, по обыкновению сидя на скамейке в метро, так увлёкся интереснейшей лекцией про исторические анекдоты, что и думать забыл глядеть по сторонам (да кто угодно потерял бы бдительность, слушая такое!). Его вернул на землю – вернее, на станцию – негромкий возглас: «Вот это встреча! Здорòво, Леонид!» Лёня поднял глаза – перед ним стоял Анатольич, собственной персоной.
– Ну, ты даёшь, студент! – с весёлым изумлением продолжал тот. – А я тебя из поезда ещё вчера приметил! Гадал – ты или не ты… Сегодня гляжу – опять сидишь! Тут уж я не выдержал: думаю – надо подойти поздороваться. Ты кого ждёшь-то?
Лёня смутился.
– Да я, собственно… – и посмотрел на чёрную сумку.
Тут и дальнобойщик её узнал. Глаза у него полезли на лоб и выдохнув «Ни фига себе!» он плюхнулся на лавку рядом с сумкой.
– Пожалуйста, Василий Анатольевич, не употребляйте ни одного грубого или бранного слова! – взмолился молодой человек. – Я так долго его отучал!
– Понял! Молчу…
Они и вправду помолчали немного. Потом Анатольич не выдержал.
– Так как ты с ним живёшь-то? Расскажи хоть… – шёпотом попросил он, с опаской поглядывая на попугая.
– Мы хорошо живём, – бодро ответил Лёня. И стал рассказывать, как он учит Горация стихам, чем кормит, и вообще про всё на свете. Короче, болтал без умолку – уж этому-то он научился за последние месяцы! По правде говоря, юноша не хотел расспросов. И к тому же очень боялся, что если Анатольич начнёт говорить, то вдруг не сдержится и употребит какое-нибудь словечко из тех, которые он, Лёня, так старался вытеснить из головы Горация. И тогда… тот кое-что вспомнит.
Но Анатольич был мужик понятливый. Он только цокал языком в ответ на Лёнины рассказы, а потом проницательно заглянул парню в глаза.
– А ждёшь-то… её?
Лёня покраснел и молча кивнул.
– Не жди, – веско сказал дальнобойщик. – Не стоит того. Вон у тебя друг какой хороший, а ты его по холоду в сумке таскаешь. А если поморозишь?
Зима, и правда, была в самом разгаре. И Лёня с ужасом понял, что – да, прав Василий Анатольевич. Хоть он и заматывает клетку своим свитером, и идти им до метро – рукой подать, всё равно, нельзя подвергать Горация такой опасности. Что он будет делать, если попугай заболеет?!
Лёня посмотрел прямо в лицо этому хорошему человеку, сидевшему вместе с ним на лавочке, и сказал:
– Вы правы. Не буду.
В метро с попугаем он больше не ходил.
* * *
Как-то незаметно пришла весна. И однажды в начале апреля случилось то, о чём так долго мечтал и к чему когда-то так готовился Лёня. Но, как это часто бывает, юноша оказался не готов и в первый момент растерялся.
