Факел Геро. Часть вторая | страница 4



– Что случилось, Клития? Наша госпожа чем-то расстроена?

– Только начала читать письмо и сразу в слёзы. Галена тут же прогнала меня.

– Что же там такого, в этом письме? – обеспокоенно спросила девушка.

– Всё как обычно – молодые господа в этом году опять не приедут в Таврику, чтобы навестить свою матушку, потому как всё время в разъездах находятся. Господин с ними будет до конца навигации, а на зиму уедет в Ольвию, где ему нужно следить за постройкой двух новых кораблей.

– То, что они не приедут было известно ещё весной, господин говорил об этом, – сказала Хиона.

А вот о зимовке в Ольвии девушка не знала и ей стало грустно оттого, что она ещё долго не увидит господина Идоменея.

– Два года наша госпожа не видела своих сыновей, и господин бывает в Тритейлионе лишь наездами, а раньше жил подолгу и ночи все в гинекее проводил.

Хиона закусила губу и покраснела, она всегда смущалась, когда Клития принималась обсуждать интимную жизнь хозяев.

– Господин любит госпожу Федру и подолгу беседует с нею, когда живёт в поместье, – попыталась возразить она.

– Днём он с нею, правда твоя, но к ночному ложу давно дорогу забыл.

– Не надо больше говорить об этом, Клития, прошу. Ты ведь знаешь, как я люблю нашу госпожу, но и господин Идоменей мне очень дорог. Все размолвки между ними для меня невыносимы, потому как ни на чью сторону я встать не могу…

– А я всегда на стороне госпожи! – с вызовом сказала Клития, – И считаю, что господин Идоменей не должен надолго оставлять её одну.

– Не будем об этом, – мягко попросила подругу Хиона.

Вернувшись в посёлок, где жили рабы, Зел сразу заперся в своей комнате и не выходил из неё до самой ночи. Он не отвечал на стук в дверь, не откликнулся мужчина и на приглашение к вечерней трапезе. Лишь когда в посёлке все угомонились, он приоткрыл дверную створку, чтобы впустить в помещение немного прохладного ночного воздуха. Сидя у стены Зел смотрел через дверной проём на наливающееся тёмной синевой небо, на нём одна за другой загорались звёзды. Мужчина опустил глаза ниже к закруглённым кронам деревьев, которые тёмными волнами поднимались к вершине холма, укрывая от посторонних глаз верхние террасы поместья. В боэдромионе небо опускается ближе к земле и звёздам становится тесно, то и дело срываются они с небесной полусферы, прочерчивая в ночном воздухе тонкие серебристые линии. Две, три, четыре… Настоящий звездопад! Но Зел знал – это не к добру, как не к добру появление в поместье этой белокурой Елены. Неужели Тритейлиону грозит участь Трои? Он слышал, как девушка читала поэму о Елене и Менелае, как торжествующе звучал её голос, когда она описывала сцену, в которой обманутый муж снова стал жертвой чар своей красавицы-жены. Нет дочь Леды и Зевса не умерла, напрасно люди думали, что она смертна. Она жива по сей день и может принимать разные образы – быть черноокой персиянкой или рыжеволосой скифянкой, смуглокожей египтянкой или зеленоглазой фракийкой. Но самые опасные – это светловолосые Елены, ибо они дочери той, что стала причиной многолетний войны и гибели неприступной Трои. Зел долго сидел со своими тревожными мыслями, вглядываясь в тёмное небо, провожая взглядом летящие к земле звёзды, одна из них вспыхнула особенно ярко и стало светло, как днём…