Где-то там на краю моего помутнённого сознания даже мелькает смутная догадка, что меня, возможно, такой неправильной сделали. Там… на операционном столе у мучнистых. Марина говорила что-то про гормоны… выносливость… репродуктивную систему.
Но… может, так даже лучше. Так мне не придётся притворяться. Пусть. Пусть…
Я не буду сопротивляться. Ни ему… ни себе.
Ри-одо снова толкается бёдрами. Я чувствую, как головка его плоти прижимается к моему лону, растягивая, проталкиваясь, почти проникая… Неужели всё случится вот так? Прямо сейчас?
А в следующий миг хозяин с рычанием отшатывается от меня, внезапно отпуская. Попутно грохнув кулаком возле моей головы так, что дверцы кабинки идут трещинами.
Зажмурившись от страха перед этой вспышкой гнева, оседаю на пол. Дрожащими руками накрываю голову, защищаясь, прячась от его взгляда.
Что я сделала не так?
Почему он злится?
— Вода, — цедит отрывисто.
И в следующий же миг на нас обрушивается холодный ливень.
От неожиданности я взвизгиваю, поскальзываясь на мокром полу. Приземляюсь на пятую точку. Неуклюже и некрасиво растягиваясь у ног ри-одо. Глаза обжигает слезами обиды. На него. На этот проклятый холод, пробирающий до костей. На всё на свете.
— Температура три позиции выше, — слышу раздражённый приказ. И тут же новый, уже обращённый ко мне. — Встань!
Ещё бы это у меня так просто получилось. Абсолютно выбитая из колеи происходящим, я кое-как нахожу в себе силы подняться. Сначала на колени, потом на дрожащие ноги. Обнимаю себя за плечи, сотрясаясь всем телом. Застываю напротив ри-одо, чувствуя на себе его пронизывающий взгляд.
Но вода довольно быстро становится тёплой, понемногу успокаивая мои расшатанные нервы. И вот я даже осмеливаюсь поднять взгляд на хозяина.
Страх подталкивает немедленно просить прощения, пускай я даже не знаю, за что.
Но чувство собственного достоинства, чудом не усопшего вместе с гордостью, заставляет молчать. Пускай я для него рабыня и зверушка, но унижаться, играя раскаянье в том, чего не совершала, я не собираюсь. Иначе совсем себя потеряю. Преданность не значит ложь, разве не так?
И я просто стою. Изо всех сил пытаясь успокоиться и не дрожать. Он ведь не обвиняет меня. Значит, я не виновата. Мало ли что у мужика переклинило.
— Подойди, — приказывает ри-одо хрипло.
Надеюсь, не для того, чтобы придушить меня.
Испуганно сглотнув, я делаю осторожный шаг к нему. И едва сдерживаюсь от попятного, заметив, как напрягается мужское тело. Страшный он. И глаза эти жуткие.
