– По разному. Бывает: раз, два. А бывает: два, раз.
– Вот и ты туда же… А у меня меланхолия.
– Эй мальчики, вы это про меня? – подала голос Димкина постоялица.
На соседней кровати завозился еще один экспонат. И я догадался, что из всей кучи народа женского пола, который набился к нему со вчерашнего дня, Димон оставил себе только двоих, потому как вступил в период аскезы.
Мы поднялись и вышли во двор, по которому уже расплывались лужицы талого снега. Побрели по весенней хляби, превратившись в людей, которым снова нечем себя занять.
– Вот и Весна. Все возвращается, – сказал я задумчиво.
– Чтобы все было, как прежде – нужны перемены, – ответил мой друг и безоблачно улыбнулся. – Правительство этого не допустит…
В какой-то момент Димон увлекся рисованием, но был слишком хрестоматиен в своих работах. Даже в соображавших на троих алкашах у него проступали образы рублевской Троицы. Попахивало кощунством.
– А чем еще может пахнуть нормальный российский мужик? – задавал он резонный вопрос.
Я не спорил. Я вывел внутри себя его образ и вписал в свой образ жизни. Примирился и забыл разногласия.
Потом он решил податься на Юг. Сказал, что так надо. Сказал, что мы скоро увидимся, и был в этом совершенно неправ.
В последний раз он приехал изрядно навеселе. Орал, что не всем быть столичными мальчиками. И кадрить девку только потому, что у нее есть отдельная квартира с видом на реку – это по-скотски. Он – не альфонс.
Я понял, что парень только что разошелся с перспективной женщиной, и полез в холодильник за водкой. История была обыденной и потому безнадежной. Главным фигурантом выступал некий общий знакомый, который похвалялся по пьянке, что переспал по случаю с невестой Димона, за что тот избил его до полусмерти, но продолжал скорбеть.
– Послушай, да, верно, врет он все, – пытался я успокоить Димку. – Мало ли что болтают?!
– Есть вещи, – с грустью ответил друг, – которые может знать о женщине только близкий ей человек.
– Например?
– Например, про татуировку в укромном месте или родинку на внутренней стороне половых губ.
– И что с того?
– Ты не понимаешь!
– В чем виноват я?
– Почему ты должен быть в чем-то виноват?
"В каждом русском живет Свидригайлов", – хотел, было, возразить я, но присмотревшись к Димке, решил промолчать – понял, что он едва сдерживается, чтоб не заплакать. Мы проговорили еще пару часов и решили, что убивать Димкиного соперника пока не стоит. Все равно проблемы это уже не решит.
